Онлайн чтение книги Королевы завоеваний Queens of the Conquest: England's Medieval Queens
6. Самые нежные чувства

Вильгельм гордился семьей и Матильдой, чье «почтительное отношение к мужу и плодовитость пробудили в нем самые нежные чувства»¹. Этого следовало ожидать, ведь преемственность нормандских правителей в скором времени оказалась надежно обеспечена. У Вильгельма и Матильды был истинно партнерский брак. На протяжении всей супружеской жизни Матильда, подражая королевам Франции², вместе с Вильгельмом управляла двором и заверяла документы, засвидетельствовав не менее сотни хартий, изданных до 1066 года, – гораздо больше, чем прочие подписанты³. Вильгельм всецело полагался на жену в свое отсутствие. Она также председательствовала вместе с супругом в суде при рассмотрении исков.

Гармония между герцогом и герцогиней, по-видимому, установилась с самого начала их отношений. Когда незнакомые люди вступали в брак, ожидалось, что любовь между супругами расцветет после свадьбы, ведь долг жены – любить своего мужа. Некоторым венценосным парам действительно посчастливилось полюбить друг друга, а кто-то категорически не сошелся характерами, что привело к катастрофическим последствиям. Многие просто пытались извлечь из брака максимум выгоды. В случае Вильгельма и Матильды любовь, похоже, действительно расцвела.

Вопреки обычаям, характерным для эпохи договорных браков, и невзирая на распущенность, которую демонстрировали его предки, Вильгельм «в течение многих лет вел себя так мудро, что его ни разу не заподозрили в каких-либо преступных связях»⁴. «Он знал, что брачные обеты священны, и чтил их святость»⁵. Короли и представители знати позволяли себе нарушать супружескую верность, но Вильгельм в 1079 году открыто заявил, что «верен и предан своей любви», назвав Матильду «той, кого любил как родную душу». Матильда, в свою очередь, хранила верность и преданность супругу⁶, в чем Вильгельму повезло, поскольку ее измена могла поставить под угрозу не только ее честь, но и родословную наследников, именно поэтому супружеская неверность считалась для женщины тяжким грехом. Матильда оставалась – за исключением одного-единственного примечательного случая – верной, чуткой женой и помощницей на протяжении всей супружеской жизни. Она, несомненно, пользовалась доверием Вильгельма и была посвящена в его тайны. Вильгельм со временем все больше полагался на ее здравый смысл и мудрость. Влияние Матильды на супруга было весьма значительным.

Есть веские доказательства того, что Матильда любила Вильгельма. Находясь незадолго до 1066 года в Шербуре, в возрасте тридцати восьми лет, то есть будучи по меньшей мере на четыре года старше жены, Вильгельм заболел так тяжело, «что его сочли безнадежным, уложили на землю, словно умирающего, и он передал церковным каноникам мощи святых и реликвии, которые хранил в своей молельне». Реликвии – части тела, одежды или памятные вещи святых – были объектами почитания и важной частью культа, придавая особую святость храмам и церковным зданиям. На землю или на ложе из пепла обычно укладывали умирающего в знак покаяния. Лежа на земле, Вильгельм поклялся, что, «если Бог и святая Мария его исцелят», он выстроит при соборе Кутанса дом каноников⁷.

Матильда пришла в отчаяние. Она приехала в Кутанс, который находился в семидесяти пяти милях к югу от Шербура, и поднесла к алтарю собора 100 шиллингов, молясь, «чтобы Бог и святая Мария вернули ей дражайшего мужа». Священники были поражены, увидев ее разметавшиеся в беспорядке волосы – символ покаяния и тяжкой утраты, а также, вероятно, свидетельство ее страданий. Когда Вильгельм выздоровел, «она с радостью помогла ему восстановить церковь» и возвести рядом с замком в Кутансе еще одну. Выданные супружеской четой хартии засвидетельствовали их сыновья, Роберт и Ричард⁸.

Если между супругами и происходили ожесточенные споры и стычки, так как оба были горды, своенравны и обладали сильным, незаурядным характером, записей об этом не сохранилось⁹. Однако некоторым авторам из числа монахов, похоже, нравилось пересказывать истории о грубом обращении Вильгельма с женой. Один источник XIII века утверждал, что Вильгельм ударил Матильду в грудь шпорой и та впоследствии скончалась от раны¹⁰. Подобный сюжет явно не соответствовал действительности, хотя избиение жен было в Средние века обычным делом и считалось вполне совместимым с представлениями о супружеской любви. Усердие мужчины, который наставлял заблудшую жену на путь истинный, признавалось даже похвальным. Сама церковь одобряла такое наказание, хотя в XII веке были ограниченны размеры палки, которую муж мог использовать в воспитательных целях.

Матильда провела бóльшую часть супружеской жизни в замках или дворцах, где домашний быт отличался размахом и роскошью. Иногда ей приходилось останавливаться в более скромных зданиях, таких как особняки и охотничьи дома. Замки не только предоставляли защиту, но и располагали великолепными королевскими покоями. Перечень скудного, хоть и драгоценного имущества, который короли и королевы включали в завещание, свидетельствовал о том, что при нормандцах общество потребления еще не сложилось. На фоне неспокойной жизни материальные блага отходили на второй план, превыше всего ценилась безопасность. Тем не менее нормандские королевы жили в мире, где царили красота и роскошь, а обстановка отличалась богатством и сочными красками. Такие блага не только делали жизнь приятной, но также говорили о состоянии, могуществе и статусе их обладателя¹¹.

При этом даже самым высокопоставленным особам редко удавалось сохранить личную жизнь в тайне и побыть в уединении. Жизнь в замке напоминала общинную. Ее средоточием был зал, где королева одна или вместе с королем занималась государственными делами, управляла двором, возглавляла трапезы и восседала на пирах. Столы на козлах ставились и убирались по мере необходимости. Внешний вид нормандского зала был прост – просторное помещение с высоким потолком. Самое раннее упоминание о перегородке, скрывавшей проход в конце зала напротив тронного возвышения, относится только к XIV веку. Шерстяные или матерчатые ковры с вышивкой, или гобелены, украшали стены. Древнее ремесло изготовления гобеленов возродилось в XI веке в Пуатье и быстро завоевало популярность. Ранние образцы изображали королей, императоров, святых, библейских персонажей, животных и цветы и по сравнению с более поздними изделиями выглядели грубовато.

Слуги часто спали на тюфяках в тех же комнатах, где выполняли свои обязанности. Многие спали в зале, устроившись поближе к очагу, в то время как охотничьи собаки искали объедки среди камыша, которым был устлан пол. Камыш иногда посыпали ароматными травами, чтобы замаскировать вонь гниющей пищи и собачьей мочи. В залах стоял дым и царила духота. Дым очага уходил через расположенную на крыше башенку с отверстиями (louvre).

У королевы, как и у короля, имелся собственный кабинет¹². Члены королевской семьи жили в самых удобных и хорошо обставленных комнатах в замке. Если такая комната располагалась за залом на втором этаже, ее иногда называли «светлой, солнечной» (solar). В личных покоях члены королевской семьи наслаждались относительным уединением. Там обычно было довольно темно. Свет поступал через бойницы или узкие окна. Его недостаток восполняли факелы, крепившиеся к стенам, масляные лампы или свечи, вставленные в подвесные люстры, настенные канделябры или подсвечники. Ни одного королевского подсвечника тех времен не сохранилось. Известно, что они были искусно украшены, как, например, золотой Глостерский подсвечник, датируемый 1107–1113 годами¹³. Даже в королевских резиденциях стекло использовалось редко. Окна закрывали промасленной парусиной, холстом, деревянными ставнями или устанавливали на них решетки. Плохая освещенность – серьезная помеха для чтения или вышивания – была одной из причин, по которой рядом с окнами к стенам пристраивали сиденья.

В личном кабинете, где королева проводила большую часть времени, стены покрывались так называемой парижской штукатуркой, или гипсом, расписывались фресками, возможно, драпировались гобеленами или раскрашенными тканями. Мебель, обычно деревянная, состояла из кроватей, кресел, табуреток, скамеек, посудных шкафов и столов.

За первым помещением иногда находились одна или несколько отдельных комнат, следующих друг за другом. Последней и самой уединенной была опочивальня. На ее стенах висели ковры, а кровать имела балдахин «для защиты от мух и пауков». Нет никаких сведений о том, как до правления Генриха III (1216–1272) выглядела королевская кровать, но у кровати нормандских королев, скорее всего, имелся балдахин и полог, чтобы оградить спящих от посторонних глаз и уберечь от сквозняков.

Помимо кровати, в спальне обычно можно было увидеть кресло, скамью и табуретки, стоявшие рядом с ложем, а также сундук и насест для ястреба. Одежда висела на шестах или деревянных колышках, а нательное белье хранилось в сундуках¹⁴. На кровать клали пуховый матрас с валиком, на него – стеганое полосатое покрывало, затем – подушки. Королевы, вероятно, спали на простынях из муслина или чистого льна, укрывшись тканевым или шерстяным одеялом, подбитым мехом, – необходимая мера, поскольку было принято спать без одежды. Так, ряд иллюстраций к рукописям изображает обнаженных короля с королевой, которые возлежат в постели, надев на головы только короны.

У нас есть редкое описание королевской опочивальни, датируемое 1107 годом. Спальня принадлежала Адели, дочери Вильгельма и Матильды, и представляла собой прекрасный зал, украшенный гобеленами из шерсти, шелка, золотых и серебряных нитей. Одну стену покрывали ковры со сценами Сотворения мира, грехопадения Адама и Евы, убийства Авеля Каином и Всемирного потопа, вторую – с сюжетами из ветхозаветной истории от Ноя до Соломона, третью – с фигурами греческих богов и мифических героев, четвертую – с портретами древнеримских царей. В изголовье кровати висело изображение завоевания Англии.

Потолок был ярко расписан в виде неба со звездами, планетами и знаками зодиака, а на полу красовалась карта мира, каким его представляли тогда, с Азией, Европой и Африкой, а также морями, реками, горами и городами. Кровать Адели украшали три группы аллегорических статуй. В головах поместили философию и точные науки, или квадривиум: музыку, арифметику, астрономию и геометрию; в изножье – тривиум: риторику, логику и грамматику. Третью группу представляли статуи Галена и Гиппократа, отцов медицины, с четырьмя жидкостями: кровью, желтой желчью, черной желчью и флегмой, которые традиция связывала с четырьмя стихиями, временами года и различными болезнями¹⁵.

В убранстве комнаты нашли свое отражение интеллектуальные и духовные интересы Адели, пестуемые ее родителями, которые, вероятно, обладали не менее роскошными покоями. Сегодня, когда королевские резиденции дошли до нас в виде руин или голых каменных стен, трудно вообразить насыщенные цвета древних фресок, драпировок или превосходное качество мебели.

Часовня была неотъемлемой частью нормандского королевского двора. В ней королевские капелланы служили мессы для короля, королевы и их свиты, а также совершали церковные обряды. В королевских часовнях, как, например, в часовне Иоанна Богослова в лондонском Тауэре, которая являет собой великолепный образец нормандской, или романской, архитектуры, на возвышении, обращенном к главному алтарю, иногда устанавливали трон для короля или королевы.

В замках бывало промозгло и гуляли сквозняки. Истопники за плату поддерживали огонь в очагах и жаровнях, но делать это разрешалось только в период между Михайловым днем и Пасхой. После Пасхального воскресенья, независимо от погоды, очаги, находившиеся тогда в центре комнат, украшали цветами и зеленым камышом¹⁶.

Отхожие места в те времена традиционно назывались уборными (garderobes). Их встраивали в толщу стен и оборудовали деревянными сиденьями. Отходы сбрасывались по желобу в ров, канаву или выгребную яму, расположенную внизу. В личных покоях обычно уборная имелась. В покоях королевы в стене часто вырубали нишу для свечи с тазом или рукомойником, который называли умывальником (laver).

Воду брали из колодцев, имевшихся в большинстве замков, или из ручьев, рек и прудов. Королева принимала ванну в деревянной лохани, которую готовили для нее служанки, выкладывая изнутри губками и тканью. Когда король принимал ванну, кувшинник (ewerer), отвечавший за приготовление и подачу воды и белья, получал четыре пенни, за исключением дней великих праздников. Видимо, члены королевской семьи принимали ванну регулярно, хотя мы не знаем, как часто. В начале XII века король Иоанн принимал ванну восемь раз в год. За чистоту белья отвечала прачка, которая ведала бельем короля¹⁷ и, вероятно, королевы.

В эпоху нормандцев день начинался рано, около пяти часов утра, а спать обычно ложились к девяти вечера. В начале XII века при дворе Генриха I утренние часы посвящались государственным делам и разрешению споров, послеобеденное время отводилось для полуденного сна, а вторая половина дня проходила в забавах на открытом воздухе, отдыхе и «шумном веселье»¹⁸. Когда королева не была занята хозяйственными или государственными делами, она шила или вышивала в компании придворных дам. Возможно, она играла в шахматы, которые появились в Англии в начале XI века. В королевских покоях также играли в кости и нарды. До нас дошло очень мало музыкальных произведений нормандского периода, но известно, что музыка звучала во дворцах и замках, о чем свидетельствуют миниатюры. На них изображены различные инструменты, включая рожки, трубы, арфы, органы, виолы и тарелки. Музыка, иногда полифоническая, несомненно, исполнялась также в церкви, являясь частью богослужения.

Управляющий, главные распорядители кладовой и хлеба, главный виночерпий (Master Butler) и стольник (pantler) отвечали за снабжение королевского двора провизией и вином. Работа на королевской кухне распределялась между большим числом лиц, занимавших особые должности. На кухне трудились повара, поварята, смотрители, например смотрители за обжаркой, с помощниками, а также забойщики и заведующие кухней, которые принимали припасы, в том числе дичь из королевских парков. У личных слуг короля был отдельный повар. В буфетной четыре пекаря следили за тем, чтобы при дворе не иссякал запас хлебных ковриг, «превосходных симнелей» и «соленых симнелей». Симнелями назывались заварные булочки из муки тончайшего помола. В XII веке существовало около двадцати различных сортов хлебной выпечки, но только представители знати употребляли в пищу булки из белой муки высшего сорта и пшеничный хлеб. Еду при нормандском дворе подавали дважды в день: в девять-десять утра – обед и в пять-шесть часов вечера – ужин. Для тех, у кого разыгрался аппетит, еда была доступна и в другое время. В Великий пост и прочие дни говения мясо заменяли рыбой, вот почему во многих королевских резиденциях имелись рыбные пруды, а мельники выплачивали подати угрями.

Нормандцы наслаждались разнообразным и изысканным рационом, находя пищу, которую знала саксонская Англия до завоевания 1066 года, слишком простой. Главные повара в нормандских домах держали мельницу для перца и шкафчик для ароматных специй. Заморские товары стоили дорого, поэтому их хранили взаперти. Нормандцы ели много мяса, дичи и домашней птицы, пекли мясные пироги, а в постные дни также рыбу, часто маринованную, и сыр. Из растительной пищи к столу шли капуста, чечевица, горох, лущеные бобы, просо и лук. Любимыми напитками были сидр, пиво, белое вино, называемое «чистым», неперебродившее вино, смешанное вино, красное вино и «вино с гвоздичными пряностями для ненасытных утроб, чья жажда неутолима»¹⁹.