Онлайн чтение книги Система «Спаси-Себя-Сам» для главного злодея Scum Villain's Self-Saving System
Лорд Пика Бай Чжань

Пещеры Единства Душ уходили глубоко под землю и являли собой весьма запутанный лабиринт. В них имелись сотни развилок и тысячи поворотов, в которые не проникали ни ветер, ни лунный свет. Тем не менее, откуда-то издалека тянуло едва уловимой свежестью. Белые камни, подобные облакам, иные – цвета небесной лазури, поднимались повсюду, рождая чудесную картинку из разнообразия выступов. Озеро в центре, до краев полное чистой прозрачной воды, словно превратилось в зеркало, отражающее другой мир.

Представший взору грот оказался одним из многих, но Шэнь Цинцю остался им весьма доволен и не собирался искать иного места.

Желая достичь согласия с собственными силами, мужчина опустился на каменное ложе и погрузился в медитацию.

Но, похоже, в планы Небес не входило позволить ему тренироваться спокойной душой. Шэнь Цинцю недолго пробыл в медитации, как вдруг до его ушей донесся странный звук.

Звук мучительного, болезненного хрипа.

Но мало того странного звука для чутких ушей – Шэнь Цинцю ощутил, как его духовная сила колыхнулась от прилива ожесточенной, неистовой энергии.

Отлично. Мужчина догадался, что произошло. Разумеется, в Пещерах Единства Душ находились и другие люди, получившие сюда доступ, дабы посвятить себя самосовершенствованию в одиночестве. И, по всей видимости, кто-то из них… впал в одержимость от искажения Ци (состояние, при котором накопленная заклинателем светлая энергия становится нестабильной и вызывает психозы. Чаще всего ей подвержены те, кто прибегает к запрещенным техникам совершенствования души и тела и/или уступает тьме в своем сердце.). Опасная ситуация.

«Я! Просто! Хотел! Помедитировать! В уединении! И! Набраться! Сил!» – но удалось бы ему теперь это сделать? Едва ли!

Шэнь Цинцю резко распахнул глаза, приняв решение разобраться в случившемся. Он последовал за звуками и всполохами энергии. Минули семь поворотов, восемь развилок, и разрушений становилось все больше и больше.

Наконец, мужчина шагнул в другой грот. В глаза  тут же бросились спина человека, облаченного в белое, и меч, по эфес погруженный в камень.

Стены испещряли следы рубящих ударив, еще хранивших чужую духовную силу, заключенную в оружии, и брызги свежей крови. Одеяния незнакомца также пропитались ею.

Катастрофическое искажение Ци!

Шэнь Цинцю задумался, взвешивая решения: стоит ли одолжить собственной, высокоуровневой энергии бедолаге, или подобное лишь усугубит положение, добив измученное тело? Но в следующий миг взгляд мужчины упал на чужой меч.

Сейчас, из-за пострадавших сил обладателя, клинок сотрясала дрожь. Постепенно нарастая, она вызывала резкие вспышки серебристого сияния, пробивавшегося из-под темного кружева заклинаний, опутавших лезвие эфес в форме феникса.

Тщательным образом разглядев развернувшуюся картину, Шэнь Цинцю тотчас же догадался, что за меч перед ним и кому он принадлежит.

«Твою мать!»

Раз уж он стремится почить в мире, то не должен был повстречать этого человека!

У Шэнь Цинцю, до сего момента все еще желавшего помочь, осталась только одна мысль: бежать, спасая свою жизнь! Но оказалось слишком поздно. Человек в белом обернулся; он уже узнал вошедшего!

Шэнь Цинцю же пребывал не в том расположении духа, чтобы рукоплескать, выказывая восхищение «красавцу»! Глаза у того заливал кроваво-алый свет, а на лбу вздулись вены, свидетельствуя о явном стремлении владельца поставить незваного гостя на колени!

Взмахнув рукавами будто крыльями, человек сорвался с места. Хлопок рукой – и камень брызнул крошкой, разлетевшись на осколки; его меч, взвившись вверх, устремился к Шэнь Цинцю, отрезая мужчине путь к отступлению. Потерявший всякий рассудок несся вперед, как спущенная стрела.

Шэнъ Цинцю, понимая, что бежать уже поздно, привел мысли в порядок перед грядущим боем. Поставив на карту все и сконцентрировав духовную силу в правой ладони, он с силой толкнул ею противника в грудь, одной атакой намереваясь остановить творящееся.

Если воин перед ним и впрямь соответствует идущей о нем молве, его жизненная сила едва ли не равна таковой у главного героя – и атака не возымеет успеха. Более того, велика вероятность, что самого Шэнь Цинцю отшвырнут чжана (единица расстояния, равна 3,33 метра.) эдак на три, заставив харкать кровью.

Но задумка мужчины все же удалась. И тем, кто отлетел на три чжана назад, сплюнув кровавым сгустком, стал его противник.

Шэнь Цинцю уставился на свою руку, а затем – на заклинателя, которого ею отделал, остро ощущая: сейчас ему не стоит отыгрывать злодея.

На поверку люди, впавшие в искажение Ци, оборачивались столь же хрупкими, сколь и ужасающими. Улыбнется удача – и даже единственная пощечина может оказаться тем ударом, который переломит последнюю соломинку, поддерживающую их.

Противоречивые чувства вырисовывались на лице Шэнь Цин наблюдающим, как несчастный, скорчившись от боли, раз за разом пытался подняться в стремлении напасть снова, но лишь опять падал на колени. Не выдержав, Шэнь Цинцю со вздохом приблизился и положил руки тому на спину.

– Позволь пояснить, – Шэнь Цинцю не заботило-слушают его или же нет, и говорил это, скорее, для себя самого. – Еще не поздно спасти тебя. Но я плохо знаком с тем, что пытаюсь сделать, и, если ты всё-таки… я старался, как мог. Не вини меня.

… …

Неизвестно, сколько времени прошло. Шэнь Цинцю постепенно ощутил, как энергия выровнялась и обрела естественный ход, а чужое сердце забилось спокойно, и отвел руки, все-таки поверив, что не пытался лечить мертвую лошадь, как будто она живая («Лечить мертвую лошадь, как будто она живая», т.е. предпринять отчаянную попытку, не сдаваться до последнего.).

Голова человека в белом, все еще пребывающего в полубессознательном состоянии, склонилась.

Сказать по правде, Шэнь Цинцю уже и сам понял, кого повстречал, но оповещение Системы только подтвердило его соображения: [Примите поздравления! За изменение эпизода «Смерть Лю Цингэ» показатель ненависти к злодею «Шэнь Цинцю» значительно снижен; +200 баллов].

Ну конечно. Заклинателем и в самом деле оказался его шиди и товарищ по школе – еще одна жертва, принявшая незаслуженную смерть от рук оригинального Шэнь Цинцю.

Лорд вершины Байчжань двенадцати гор Тяньryн школы Цанцюн, Лю Цингэ.

(Байчжань (百戰) – «Сотня побед».).

(Лю Цин Гэ (柳清歌) – «Цингэ» – «Чистая песнь».).

Дерзкий и смелый Лю Цингэ являл собой поистине потрясающего персонажа.

Каждая из двенадцати вершин, принадлежащих школе Цанцюн, обладала неповторимыми чертами и достоинствами. Так, например, с Цюндин осуществлялось управление остальными и решались первостепенные задачи; Цинцзин под руководством Шэнь Цинцю являлась излюбленным уголком интеллигентной начитанной молодежи; Ваньцзян испокон веков давала миру непревзойденных мастеров фехтования; что себя представляла гора Кусин, легко угадывалось по названию, но никакие муки совести не заставили бы Шэнь Цинцю отправиться на нее…

(Ваньцзянь 万剑 – «Десять тысяч мечей»; Кусин 苦行 – «Аскетизм, воздержание»)

Среди двенадцати гор Тяньгyн выделялась невообразимо желанная для многих Сяньшуя.

(Сянь Шу 仙姝峰 - «Пик бессмертных красавиц»).

В качестве адептов туда набирали исключительно девушек, а требования к поступающим были чрезвычайно высоки: девицам предписывалось обладать внешностью прекраснее парящих в вышине облаков. Озабоченные читатели беспрерывным потоком плодили рецензии на сайте, и со временем подобного рода писанина расцвела, обрастая жанрами: «Властная Леди Сяньшу влюбилась в меня», «Мои дни в объятиях Сяньшу» – эти и вовсе считались шедеврами непотребства. Их популярность могла потягаться даже с оригинальным произведением.

Но наиболее почитаемым юношами пиком, к которому стремились примкнуть, являлся, несомненно, Байчжань, находящийся под командованием Лю Цингэ!

Величайшее военное подразделение школы Цанцюн, обладающее наибольшей мощью.

История пика Байчжань хранила имена бесчисленных героев, победителей сотен сражений, легенды об их бессмертных деяниях, пылкости и храбрости!

Мужчину всегда восхищает сила, потому Шэнь Юань был полностью очарован Лю Цингэ. И хотя в книге не описывался облик персонажа, читатель ярко представлял его: лицо с сильными, резкими чертами. Бог Войны!

Шэнь Цинцю опустил голову, разглядывая очаровательное, как у прелестной юной красотки, лицо, чувствуя, что образ, созданный воображением, разлетается вдребезги.

Почему непобедимый Лорд Байчжань вдруг оказался обладателем физиономии распрекрасного принца?!

Впрочем, если подумать, в этом имелась логика. Ведь именно Лю Цингэ приходился родным старшим братом несравненной, первой в мире красавице – Лю Минъянь. А поскольку качество женщин главного героя неизменно оставалось на высоте, мощь генетики… впечатляла.

(柳溟煙 – «Лю Минъянь», 溟煙 – «Минъянь», ее имя – «Беспредельный туман».).

Не знающий удержу, бесцеремонный, всегда выходящий победителем, и, в довершение всего, красавец; неудивительно, что автор обрек его на раннюю гибель.

Кто же рискнет потягаться с главным героем в наглости? Подобный смельчак умрет в считанные минуты! Шэнь Цинцю спохватился, задумавшись, повлияет ли спасение Лю Цингэ на уровень крутости Ло Бинхэ?

Из сюжета этот яркий персонаж исчез, едва появившись. Но помимо того, что он повсюду светил воинской доблестью, заставив немалое количество людей припустить в штаны от испуга, Лю Цингэ обладал еще одной важной функцией: осаживал ублюдка Шэнь Цинцю.

Эти двое значились адептами одной школы, но вечно сталкивались лбами.

Столь невеселые рассуждения и послужили причиной, по которой Шэнь Цинцю намеревался удрать из грота. Они и так никогда не ладили, а тут еще искажение Ци: либо мужчина настиг бы ненавистного шисюна и убил на месте, либо Шэнь Цинцю, защищаясь, сам бы его уничтожил, невольно повторив поступок оригинала.

Никто не знал, насколько глубок была их взаимная неприязнь, но тот факт, что Шэнь Цинцю убил Лю Цингэ, оставался суровой истиной. Когда сие всплыло, именно смерть шиди стала первым шагом к разрушению репутации Лорда Цинцзин и потере его положения. В романе Шэнь Цинцю обронил: «Я видел, как несчастный сбился с пути – вот единственная причина, по которой я, скрепя сердце, убил его». Выходит, все случилось бы здесь…

Он чуть не уничтожил единственного родственника главного женского персонажа. Разумеется, Ло Бинхэ отомстил бы за горе своей жены.

Ненависть к Шэнь Цинцю действительно достигала апогея!

Мужчина все еще размышлял о своей участи, когда Лю Цингэ закашлялся, сплевывая дурную кровь, и обернулся.

Открыв глаза, он тут же заметил оживленного Шэнь Цинцю, устроившегося рядом. Как ни посмотри, тот не походил на человека благих намерений. Инстинкты звенели, предупреждая об опасности, и Лю Цингэ тотчас же попытался сесть. Едва зажившее нутро колыхнулось, и кровь хлынула снова.

Шэнь Цинцю сухо заметил:

– Ну-ну, не горячись. Ты, в конце концов, Лорд Байчжань, а выглядишь прескверно. Неужто решил потерять лицо? Давай-давай, утрись, – и с этими словами протянул собеседнику платок.

Лю Цингэ заговорил сквозь кровь, по-прежнему шедшую горлом:

– Шэнь… что ты… задумал…

Шэнь Цинцю видел, с каким трудом тот выталкивает слова, и вновь протянул руки. Поначалу Лю Цингэ решил, что шисюн собрался навредить ему, но не сумел отстраниться; лишь тогда, когда чужие ладони легли на спину, он ощутил поток незамутненной энергии, заполняющей меридианы. Мужчина был поражен до глубины души.

Продолжая делиться духовной силой, Шэнь Цинцю заговорил:

– Шиди Лю, пребывая в уединении, я сделал кое-какие выводы. И, размышляя о днях минувших, должен признать, что мне немного совестно.

Лю Цингэ, казалось, затошнило еще сильнее.

А Шэнь Цинцю в задумчивости продолжал:

– Как насчет того, чтобы оставить прошлое в прошлом? Пожмем друг другу руки в знак примирения и станем образцовыми братьями по оружию? Что думаешь, шиди?

Не убив Лю Цингэ, он избежал прилива ненависти к своей персоне в сюжете. Так отчего бы не подойти к делу обстоятельно, наладив хорошие отношения и, возможно, даже превратив спасенного в спасателя?!

Лю Цингэ прохрипел:

– Ты это серьезно?..

Мужчина подтвердил:

– Вполне. Серьезнее некуда! Ну-ка, посмотри мне в глаза. Растрогался?

Еще в ту минуту, когда ограничения ООС исчезли, Шэнь Цинцю оставил всякое волнение, поступая так, как считал нужным, без оглядки назад.

Лицо его собеседника неуловимо переменилось, когда он, подчинившись, на мгновение встретился с Шэнь Цинцю взглядом. И, вероятно, не в силах вынести больше, буркнул:

– Уйди прочь.

Шэнь Цинцю был само понимание.

В конечном итоге, ненависть кипела меж ними не первый год. Теплые чувства не возникнут внезапно и придут лишь со временем.

Кивнув, внимая чужим словам, Шэнь Цинцю, уже отойдя, взмахнул рукой, и, не оборачиваясь, добавил:

– Если нарвешься на неприятности во время тренировок – всегда можешь позвать меня, в подобном нечего стыдиться. И потом, адепты одной школы должны помогать друг другу.

А Лю Цингэ подумал, что, выслушай он еще хоть пару слов от этого человека – и его снова вывернет кровью.

Но Шэнь Цинцю молча покинул грот, оставив Лорда Байчжань в одиночестве.

Двое адептов одной школы, никогда не ладивших друг с другом. Даже в пору первого знакомства, когда Лю Цингэ был еще юн, он уже находил Шэнь Цинцю на редкость паскудным человеком. Уже тогда каждый из них питал к оппоненту отвращение.

О, подобные чувства отнюдь не походили на склоки сварливой, но любящей друг друга пары. То была, скорее, ненависть людей, удивительно сошедшихся во мнении друг о друге, со временем переросшая в бесконечные драки. Шэнь Цинцю не стал бить лежачего, что уже выглядело невероятно странным. Но чтобы он еще и помог?!

Тем не менее, факт оставался фактом, и Лю Цингэ не удержался от гримасы.

Смутные обрывки воспоминаний подсказывали: собственная энергия вышла из-под контроля. А теперь ее течение стало ровным и спокойным, но едва ли он совладал бы с надвигавшимся безумием в одиночку. По всему выходило, что помощь пришла извне.

Неужели Шэнь Цинцю действительно ему помог?

Стоило Лю Цингэ допустить мысль о подобном, как беднягу тут же затошнило с новой силой. Мужчине показалось, что он, скорее, умрет, чем станет жить, признав случившееся.