Онлайн чтение книги Когда главный герой фанфика переселился в оригинальный роман When a Fanfic Protagonist Transmigrated into the Original Novel
1 - 73

Глава 73. Свирепый мертвец

Сяо Куй шел, волоча ноги и опустив голову, как-будто неважно себя чувствовал. В какой-то момент он поднял глаза, и в его поле зрения наконец попали Чжансун Цзыцзюнь с И Сичэнем.

От неожиданность парень застыл, затем лихо отскочил на два шага назад и дико заголосил:

– Жжжживые? Мертвецы?

Когда после тяжелого сражения с ходячими мертвецами Сяо Куй увидел тех, кто попросту не мог здесь находиться, он так испугался, что был неспособен отличить мертвых от живых.

И Сичэнь вовремя придушил едва не сорвавшийся хохот, отвернулся, быстро придал своему лицу кровожадное выражение, а затем громко завопил:

– Сяо Куй! Я пришел по твою дуууушу!!!

Примечательно, что Чжансун Цзыцзюнь не стал стоять в стороне, а тоже указал острием меча на парня.

– Отдай свою жизнь.

Сяо Куй был в настоящем ужасе. Он суматошно пятился назад, широкими глазами попеременно глядя то на И Сичэня, то на Чжансун Цзыцзюня, а затем на Лу Цзыяо.

Однако Лу Цзыяо первым прервал это веселье.

– Шиди Сяо, это шиди Чжансун и шиди И. Они случайно проходили мимо.

– И чего вы двое добиваетесь! – сердито сплюнул Гунсунь Ди.

Сяо Куй растерялся, но быстро понял, что его разыграли, и от досады запыхтел:

– Да вы... Вы!

И Сичэнь холодно усмехнулся: 

– Шисюн Сяо, а что такое? Разве ты сделал что-то, чтобы нас так бояться? Иначе, если бы мы действительно превратились в лигуев [1], зачем бы нам тогда было тебя искать? 

Этот парень И Сичэню всегда не нравился, но если бы в тот день Сяо Куй не замыслил против него недоброе, Чжансун Цзыцзюнь не призвал бы Небесный Огонь, а значит у старейшин не было повода неправильно понять, что случилось дальше. Обиды прошлого только усугубили глубину его ненависти.

Лицо Сяо Куя сперва покраснело, затем побледнело, но он не смог ничего ответить.

Лу Цзыяо, будучи от природы человеком мягким, всегда выступал в роли миротворца. Вот и сейчас с одной стороны он увещевал Чжансун Цзыцзюня и И Сичэня остаться, с другой убеждал Гунсунь Ди успокоиться, а затем взялся за Сяо Куя.

– Шиди, пожалуйста, успокойтесь. Раз уж нам суждено было встретиться, то может сперва поговорим и уладим возникшие недоразумения? В конце концов, мы все ученики одной секты.

Сяо Куй, который тоже был воспитанником зала закаливания меча, ничего не успел сказать, как Гунсунь Ди недовольно мотнул головой:

– Шисюн Лу, я давно слышал, какой ты мягкосердечный. Всякий раз, когда во время твоего дежурства на обходе горы ты сталкиваешься с учениками, нарушающими наш устав, стоит им немного поплакаться, как ты сразу их отпускаешь. Ты хоть представляешь, как мне после тебя трудно с такими общаться? Конечно, это – мелочи. Но после того, как Чжансун Цзыцзюнь и И Сичэнь убили своего учителя, предали секту и стали преступниками, как ты можешь за них заступаться?

Когда ребенок вступает в секту, помимо тренировок на него возлагается множество обязанностей. Так, поскольку Чжансун Цзыцзюнь и И Сичэнь были учениками зала медицины, на их плечи ложилось больше черновой работы, но она была чаще всего связана с наведением порядка: чисткой, мытьем, подметанием. Но вот Лу Цзыяо и Гунсунь Ди были не просто учениками, а лидерами: первый – зала закаливания меча, а второй зала защиты. В их сфере ответственности была также забота об остальных воспитанниках и их обучение. Именно поэтому, пусть они и были выходцами разных залов, Гунсунь Ди понимал характер Лу Цзыяо.

Чжансун Цзыцзюнь и И Сичэнь никуда не спешили. Ранее они уже поняли, что Гунсунь Ди переубеждать бесполезно, поэтому молча наблюдали за их противостоянием.

Гунсунь Ди снова принял атакующую стойку: 

– Шиди Сяо! Давай сначала разберемся с этими двумя преступниками! 

Позиция Лу Цзыяо его полностью разочаровала, однако Сяо Куй, третий в своем павильоне, тоже слабаком не был. Прикинув свой собственный уровень, парень искренне полагал, что вдвоем они смогут победить Чжансун Цзыцзюня, а расправиться с И Сичэнем будет и вовсе легче легкого!

Тем не менее, Сяо Куй не стал на его сторону.

– Ты... Ты! – Гунсунь Ди аж трясло от гнева.

Лу Цзыяо от всех обвинений чувствовал себя неловко.

– Я... Да! Я могу… Просто убийство старейшины Яо мне кажется очень странным. Это не значит, что я пытаюсь их как-то выгородить, просто… Старейшина Яо был очень хорошим человеком, в его убийстве не было смысла! Вот я и предлагаю вначале послушать, что скажут шиди Чжансун и шиди И.

– Но И Сичэнь всегда так сладко стелет. Как можно ему верить? – Гунсунь Ди бросил взгляд на Сяо Куя. – Шиди Сяо, а ты почему...

Тот в ответ недовольно скривился. Понятное дело, что если кто попросил бы его выступить в защиту этих двоих, он бы не стал этого делать. А если бы И Сичэнь был один, он бы без лишний понуканий сам перешел к решительным действиям, чтобы его убить. Но Чжансун Цзыцзюнь... Если уж на то пошло, то Сяо Куй тоже не верил, что этот человек был убийцей Яо Буду. Не говоря о характере самого Чжансун Цзыцзюня, сколько раз старейшина зала медицины его защищал. Когда они были детьми, и Сяо Куй устраивал перед Чжансун Цзыцзюнем и И Сичэнем представления, кто знает, сколько раз главный алхимик устраивал ему проволочки. Если бы Чжансун Цзыцзюня полностью не поглотило безумие, он бы никогда не поднял руку на своего учителя.

Слушая нелицеприятные высказываний Гунсунь Ди, Чжансун Цзыцзюнь начал потихоньку закипать. Его Цанъюнь лишь краешком выступил из ножен, затем вспыхнул яркий золотой свет, и Лу Цзыяо, Гунсунь Ди и Сяо Куй явственно ощутили угрозу и неосознанно отступили назад. Впрочем, дальше Чжансун Цзыцзюнь не стал ничего делать и также молча убрал меч обратно.

Гунсунь Ди мгновенно призвал вокруг себя духовную силу, лихорадочно пытаясь выстроить защиту, и шокировано воззрился на своего противника. Однако чувство подавления, которое он только что ощутил, заставило его осознать, что даже втроем они не выстоят против этого мечника.

– Я могу убить тебя в любой момент, – сказал Чжансун Цзыцзюнь, – но я этого не делаю.

Парню нечего было на это ответить. Он понял, что Чжансун Цзыцзюнь имел в виду. Талантливый мечник не утруждал себя никакими объяснениями, потому что сила – вот лучший судья. Вот только он ее не задействовал, потому что честному человеку нет нужды оправдываться. Однако Гунсунь Ди все-равно был не убежден, с самого начала будучи настроенным враждебно.

И Сичэнь вздохнул и почувствовал, что у него болит голова. Из этого тупика выхода не было.

– Вы втроем тоже идете в царство призраков? Если у нас не получается прийти к решению, тогда нам лучше уйти. Еще увидимся.

– Царство призраков? – удивленно выпалил Сяо Куй. – А вы что там забыли?

– Хотим поговорить с их королем, Сяо Ли.

// П.п.: Напомню, что “Сяо” у Куя – 肖, как в “быть похожим”, а Сяо у короля – 魈, как дух горы. Но произносятся они одинаково.

Стоило Сяо Кую услышать эти три слова – “король Сяо Ли” – как его зрачки резко расширились, а меч в ножнах едва уловимо вздрогнул.

Двое парней внимательно наблюдали за его реакцией. Они и раньше без слов понимали друг друга, но после заключения контракта ребята стали еще ближе, и теперь им не нужно было ни говорить, ни обмениваться взглядами. В сознании обоих одновременно возникла мысль: “Выходит, Сяо Куй и Сяо Ли действительно каким-то образом связаны!”

Лу Цзыяо был обескуражен реакцией Гунсунь Ди и принялся рассуждать вслух:

– Все-таки… Нам лучше держаться вместе. Обстановка в этой деревне крайне необычная. Я предполагаю, что эгуями управляет какой-то высокоранговый культиватор-призрак, намеренно сеющий в людском царстве хаос. Мы хотим поймать преступника, и для этого нам тоже нужно в царство призраков. Но меня смущает количество духов, которых он может контролировать. Это говорит о том, что он далеко не слабак, и любая помощь в борьбе с ним точно будет не лишней. Так что, может мы сможем работать вместе...

Вдруг Чжансун Цзыцзюнь заговорил: 

– Тогда давай так и сделаем.

– Лу Цзыяо! – сердито зашипел Гунсунь Ди. – Ты приглашаешь в дом волка! Берешься за руки с тигром!

Цанъюнь снова вышел из ножен и с молниеносной скоростью оказался у горла заклинателя. Гунсунь Ди оторопело застыл, но прежде, чем он успел отреагировать, меч уже вернулся на место.

Молодой человек впал в уныние. Что это значило? Угрозу? Конечно нет! Это означало, что если бы Чжансун Цзыцзюнь захотел его убить, он бы это сделал в любое мгновение. Ему не нужно было за ними следить и выгадывать момент! Носитель небесного духовного корня действительно был настолько силен, что ему нечем было возразить.

Вдруг все услышали заунывный вой призрака.

– Ну вот, опять! – с горечью пробормотал Лу Цзыяо.

Порубленные трупы пошатываясь снова встали на ноги. Со всех близлежащих улиц в сторону заклинателей стекались покойники. Одни с ног до головы были покрыты кровью, у кого-то из мертвецов не хватало конечностей, а у некоторых не было головы. Шатающаяся толпа воистину представляла собой ужасающее зрелище. Итак, перед заклинателями появились ведомые чужой волей сюнши [2] – покойники, лишенные души и сознания.

Ребята поспешно отложили препирательства, расчехлили мечи и приготовились к бою.

По своей природе сюнши очень свирепы и нападают на любое живое существо. Но поскольку они не обладают ни сознанием, ни духовной силой, справиться с ними довольно легко. Тем более, если за дело возьмутся воспитанники секты Небесного Меча. Однако вся соль в том, что они уже мертвы, а трупы не могут умереть дважды. Поэтому, когда их в очередной раз рубили, через какое-то время они вновь подымались, и этому не было конца.

С живыми в этом плане проще. Им достаточно просто снести голову или попасть в жизненно важную точку. Но рубить шею и пронзать сердце покойнику бесполезно, поэтому И Сичэнь перехватил рукоять оружия и сосредоточился на нижних конечностях. Без ноги сюнши больше не мог стоять, а у ползающего скорость значительно замедлилась.

Располосовывая очередного мертвеца, И Сичэнь между тем спросил:

– Шисюн Лу, что вообще происходит? И как вы все здесь очутились?

Лу Цзыяо последовал его примеру и, срубая очередную ногу, ответил. 

Оказалось, что после соревнования в секте Небесного Меча достигшие нужного возраста адепты разошлись по миру проходить испытания. Кто-то из молодых учеников пытался сделать себе имя, другие искали возможности проверить себя, а некоторые ушли улучшать свои навыки. Но в независимости от того, к какой цели молодые заклинатели стремились, прославиться или проверить себя, путь у всех в итоге был один – искоренять нечисть.

А где чаще всего возникают такие возможности? Естественно, в местах соприкосновения с царствами дьяволов, призраков и им подобных. Однако способности у молодых заклинателей отличны, поэтому и дорогу они выбирают каждый свою. Эта троица пришла сюда не вместе, но поскольку уровень сил у них был достаточно высок, трое наиболее выдающихся учеников секты Небесного Меча не сговариваясь выбрали более опасный вход в царство призраков, и в итоге встретились в этой деревне.

Призраки бывают как праведными, так и злыми. На этот путь совершенствования можно встать только в конце жизни, но во время смерти человек практически всегда теряет какую-то часть души. Живая душа, понятное дело, исчезает полностью, но и семь телесных духа претерпевают изменения. А поскольку они отвечают за семь чувств и шесть желаний человека, если какая-то их часть развеется, характер призрака перевешивается в какую-то сторону. Так, если культиватор-призрак лишается духов Шигоу (радость) и Фэйду (любовь), он превращается в лигуя, печально известного своей кровожадностью и тягой к бессмысленным убийствам. Этих красавцев без лишних разглагольствований придают смерти. Но встречаются призраки, у которых, наоборот, остается только часть, отвечающая за любовь. Эти “святые” [3] проявляют чрезмерное сочувствие даже там, где нужно бороться, и, понятное дело, долго не живут, а жалкие останки их души либо пожираются другими, либо окончательно сливаются с миром.

Способ совершенствования в царстве призраков отличается от людского, посему призраки более высокого ранга могут контролировать тех, кто по развитию находится ниже. Сюнши – это твари, в которых не осталось души, следовательно их можно вовсе считать в самом низу “призрачной пищевой цепочки”, и при желании ими может управлять практически любой призрак. Именно поэтому если, скажем, такой, как лигуй, успевает стать мастером высокого ранга – он становится той еще головной болью.

Рубя сюнши их конечности, Чжансун Цзыцзюнь тихо наблюдал за Сяо Куем.

Парень как и все бился с неупокоенными мертвецами, и на первый взгляд вроде бы ничем не выделялся. Однако это было только на первый взгляд. Если остальные что называется “сражались”, то в случае с Сяо Куем это была какая-то односторонняя резня. Сюнши должны были нападать на всех живых без разбора, но этого человека они почему-то обходили стороной!

Парень обернулся, увидел, что Чжансун Цзыцзюнь на него смотрит, и застыл.

Однако Чжансун Цзыцзюнь не планировал раскрывать эту странность. Он лишь равнодушно бросил “Осторожно” и отвел глаза.

Сяо Куй оторопел. Он смотрел на фехтовальщика со странным выражением лица, и неожиданно залился румянцем.

– Прекратите драться, – крикнул И Сичэнь. 

Затем он достал несколько талисманов сокрытия ауры, нацепил один себе на лоб, а остальные бросил ребятам. 

– Эти сюнши нацелены не на нас. Давайте лучше посмотрим, что они будут делать дальше.

Лу Цзыяо посчитал это разумным и первым прилепил листок бумаги себе на лоб.

Сяо Куй и Чжансун Цзыцзюнь тоже не стали спорить.

И только Гунсунь Ди сперва витиевато выразил свое недовольство, но в итоге все равно нацепил на себя талисман.

Когда вся компания скрыла свое присутствие, сюнши действительно отступили и пошатываясь двинулись прочь.

___________

Примечания:

[1] Лигуй (厉鬼/ Lìguǐ) – это очень свирепый призрак, также известный как Да Ли. Лигуй подвид одержимых призраков, но в отличии от просто обиженных духов, он полагается не на силу других людей, а мстит сам собственноручно. Чаще всего при жизни этот вид нечисти был преступником, но в лигуя может обратиться и порядочный человек.

[2] Сюнши (凶尸/Xiōngshī) – буквально свирепый мертвец или труп-убийца.

[3] “...Эти “святые”...” (圣母/Shèngmǔ) – Богородица, мать государя. В данном контексте используется как интернет сленг “святоша” (о человеке, склонном проявлять излишнее сочувствие к другим и делать замечания менее серьёзным).