Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 24 - Только потому, что он насильник, у него нет чувства собственного достоинства?

Пока Мужун Лянь спешил к нему, император, по сути, делал невозмутимый вид.

Он играл с двумя золотыми зверями у костра, слушая, как они наперебой поют ему дифирамбы: «Император красив и талантлив» и «Император одарен, как бог». В то же время он вскользь успокаивал Мужун Ляня несколькими словами, чтобы Мужун Лянь мог сосредоточиться на решении дела, не беспокоясь о других неприятностях.

«Дворец усиленно охраняется. Даже если Гу Ман действительно в сговоре с этим поваром, что он может сделать? Способен ли он посеять хаос?»

Мужун Лянь сказал, волнуясь: «Ваше Величество не может быть слишком беспечным. Это дело возникло по недосмотру этого слуги, и если Вашему Величеству будет причинен какой-либо вред...»

Император отложил золотые палочки, предназначенные для благовоний. «Достаточно, неужели ты думаешь, что я тебя не знаю? Этот человек сбежал с твоей виллы. Ты так нервничаешь только потому, что боишься, что я рассержусь и привлеку тебя к ответственности».

Он посмотрел на Мужун Ляня с намеком на улыбку. «А-Лянь, ты мой родной брат. Будь спокоен, как я могу возложить на тебя вину за подобное?» 

После восшествия императора на престол, по традиции, он должен был обращаться к своим родным братьям и сестрам по их официальным титулам. Но наедине он все еще иногда называл Мужун Лянь «А-Лянь».

Особенно в такие моменты, когда ему нужно было его утешить, он, естественно, подчеркивал их близость как кровных родственников.

«Что касается Гу Мана, если ты действительно беспокоишься, я запру его в тюрьме. Даже если у него есть крылья, ему будет трудно сбежать».

Мужун Лянь успокоил себя, издал вздох признания и продолжил: «Ваше Величество, если дело потребует этого в будущем, вы позволите этому слуге допросить его?»

«Конечно, допросишь его, нет никого, кого нельзя было бы допросить».

«А как насчет пыток, которые разрешено применять этому слуге...»

Император посмотрел на него, усмехнулся, а затем легкомысленно хмыкнул себе под нос.

«Говорят «Сихэ - несгибаемая воля, а Ваньшу - безжалостный чиновник», эта поговорка действительно правдива. Пытки - это единственный метод, которым ты можешь вырвать у него правду?»

Мужун Лянь слегка кашлянул. «Этот Гу Ман не обычный человек, в конце концов».

«Хорошо, допрашивай его, как хочешь, но не перегибай палку. Я вижу, что Сихэ Цзюнь все еще одержим им; наблюдать за вашими перепалками в суде мне интересно в первый раз, но это раздражает во второй».

Император поиграл четками в своей руке и холодно сказал: «Знай границы и делай только то, что уместно, я не хочу, чтобы он подал на тебя официальную жалобу из-за этого дела».

Сказав это, он закатил глаза. «Один из вас - ключевой военный чиновник, другой - королевский родственник. Ради мести за личную обиду вы ведете себя как трехлетние дети, дерущиеся за игрушку. Неужели вы думали, что я не смогу догадаться?»

Мужун Лянь: «......»

****

С рассветом нового дня, когда утренний свет пробился сквозь тьму, горожане вставали с постелей и один за другим покидали свои дома, болтая и сплетничая. Новость о вчерашнем деле об убийстве в борделе Хунъянь просочилась за короткое время и быстро распространилась по столице, став самой горячей темой для обсуждения после еды среди жителей столицы.

В мгновение ока даже древние старики и зеленые юнцы смогли собраться и придумать объяснения.

«Всего за одну ночь почти все в этом здании погибли. Какая трагедия!»

«Айя-айя! Небеса! Убийцу поймали?»

«Он давно сбежал! Перед бегством он даже написал на стене стихотворение: «Золото и бесценные сокровища легко достать, а человека, который выдерживает семь раундов за одну ночь, трудно найти!»

«Почему в той версии, которую я слышал, было написано: «Тоскует этот скромный человек, усердно собирая жен и наложниц»?»

«Эмм... кто знает, в любом случае, бордель Хунъянь был полностью опечатан, кроме чиновников, расследующих это дело, никто не может войти. Но если вы спросите меня, неважно, «Золото и бесценные сокровища легко достать, мужчину, который выдерживает семь раундов за одну ночь, трудно найти» или «Одинокий этот скромник, усердно собирающий жен и наложниц», это похоже на случай изнасилования, а не ограбления».

 «Это не может быть насильник с пристрастием к убийствам, не так ли?»

Слухи становились все более фантастическими по мере распространения новостей, пока один рассказчик не придумал невероятное объяснение: «Грязная энергия борделя Хунъянь была слишком сильной, что привлекла развратного призрака, который воспользовался благоприятными условиями, чтобы тайно проникнуть в здание, хе-хе, мужчин он сначала убивал, а потом насиловал! Женщин он насиловал, прежде чем убить! Этот призрак был необычайно мужественным, изнасиловал и убил семьдесят с лишним человек в борделе Хунъянь за одну ночь, без разбора, не пощадив даже старейшину Юя, который уже перешагнул пятьдесят лет!»

Толпа вокруг в шоке уставилась на него.

«Это слишком ненормально».

Кто-то среди клиентов разразился смехом. «Хахахаха!!!»

«Младший Юэ-гунцзы? Что, что за реакция?»

«Хахахаха!» Смеялся Юэ Чэньцин, которому нечем было заняться. Он радостно сказал: «Я слышал много версий, но твоя все равно самая смешная. Насиловать и убить семьдесят человек за одну ночь, брат, боюсь, что этот насильник не мужественный, а скорее скорострельный хахаха!!!»

С его словами, атмосфера, которая становилась пугающей, была мгновенно разрушена. Люди смеялись, качали головами. Даже девы прикрывали рты, чтобы похихикать. Рассказчик был крайне смущен, но другой человек был молодым господином семьи Юэ - его нельзя было прогнать или рассердиться на него, он мог только смеяться и говорить: «Да, да, младший Юэ-гунцзы прав».

С помощью пересказа Юэ Чэньцина, акт «Мужественный насильник изнасиловал семьдесят человек за одну ночь» стал «Насильник кончает слишком рано, и убивает клиентов борделя от злости».

Среди тех, кто не был настроен слушать эти рассуждения, были, вероятно, родственники и друзья погибших клиентов, императорская гвардия, занятая работой, служители башни Шэньнун, а также два почетных чиновника Сихэ-цзюнь и Ваньшу-цзюнь.

***

В поместье Ваньшу телохранитель опустил голову и сказал,

«Господин. Слуга из виллы «Сад Ломэй», которого вы хотели допросить, уже здесь».

Мужун Лянь только что закончил курить свой привычный дурман «Вознесение» и был полон сил. «Хорошо, пусть войдет».

Слуга поспешил в зал. Он встал на колени перед Мужун Лянем и доложил: «Этот слуга выражает почтение уважаемому Ваньшу-цзюню, пусть уважаемый Ваньшу-цзюнь наслаждается великим миром...»

«Ладно, ладно, хватит ерунды, хотел спросить, вы ведь жили в одной комнате со сбежавшим поваром?»

«Да.»

«Ну-ка, расскажи мне, как обычно выглядит этот повар?»

Слуга сказал: «Эээ... этого повара отправили на виллу Ломэй пять лет назад, и он обычно мало говорит. Он немного мнительный и всегда один».

Мужун Лянь спросил: «Не было ли у этого человека обиды на шлюх в прошлом?»

«У него не было никаких обид», - ответил слуга. «Но я слышал, что он был довольно развратным, когда был в царстве Ляо, и хотел заполучить в свои руки любую красотку, которую видел. Утверждают, что он даже спал с женой своего заклятого врага».

«...» Мужун Лянь вздохнул: «Значит, он развратник».

Вздохнув, он подумал, что народное объяснение может быть правильным: повар действительно был развратным насильником с каким-то извращенным фетишем. Иначе, зачем бы он держал возле себя этих пятерых женщин?

Мужун Лянь спросил: «А что насчет него и Гу Мана? Они как-то общались?»

«Похоже, что у них вообще нет никаких личных отношений».

 «...» Мужун Лянь замолчал на некоторое время, а затем сказал: «Понятно, можешь идти».

После того, как слуга ушел, Мужун Лянь сказал своему телохранителю,

«Принеси мне мой самый теплый меховой плащ, из серебристой лисьей шкуры. Я нанесу визит в тюрьму, чтобы допросить Гу Мана».

Если Мужун Лянь делал упор на «допросить», то Мо Си был полностью сосредоточен на «расследовать».

Он изучал различные детали дела.

В деле о борделе Хунъянь было слишком много сомнительных моментов - если он был призраком, то, как он мог оставить после себя письмо? Если он был живым человеком, зачем ему понадобилось вырывать сердца?

Поэтому Мо Си приказал Башне Шэньнун продолжить детальный осмотр раны умершего, ожидая, что они смогут найти какие-то подсказки.

Действительно, после тщательного осмотра лекари обнаружили несколько замаскированных ран от меча. Но эти раны были неожиданными; они даже возвели дело в ранг загадки.

«Что было странного в этих ранах?»

«...» Лекарь замешкался и произнес три слова: «Техника меча Разделение Воды».

Мо Си поднял голову. «Техника Меча "Разделение Воды" Ли Цинцяня?»

«Да.»

Мо Си пробормотал: «Но... как...».

 Ли Цинлянь, гуру фехтования, был культиватором, родившимся в Личуне. 

Он был бедной, но доброй душой, более десяти лет путешествовал по миру с севера на юг, истребляя бесчисленных злых демонов, но был слишком наивным человеком. Много раз он рисковал своей жизнью, чтобы уничтожить зло, но его заслуги всегда присваивали себе другие культиваторы с гнусными намерениями. Таким образом, даже после более чем десятилетнего скитания по миру он оставался неизвестным и вел суровую жизнь.

До того года, когда он участвовал в битве на «Девичьем Плаче».

Девичий плач находился в пределах царства Ляо. Изначально это место называлось Гора Фэнъюй, но войска царства Ляо каким-то образом завладели партией женщин, сотни из которых были одеты в ярко-красные свадебные одежды, и похоронили их заживо среди моря их скорбных стенаний.

Императорский жрец царства Ляо дал объяснение: он «наблюдал за звездами, и горный бог потребовал жертву». 

После того как невинные женщины, несущие в себе ненависть, были похоронены, их энергия негодования заполнила небо и не хотела рассеиваться. Многие странствующие культиваторы выходили, чтобы усмирить их, но все погибали от рук призраков-женщин, и поэтому напуганные жители деревни, живущей у горы Фэнъюй, назвали ее «Девичьим плачем».

«Горная невеста, которая скоро выйдет замуж, плачет по ночам,

Во-первых, она ненавидит свое горемычное существование,

во-вторых, несчастье ее красоты,

В-третьих, плачет о вечной разлуке с женихом».

«Красная свадебная шаль на ее плечах, золотая корона на ее голове,

Одно хихиканье искажает ее прекрасное лицо,

Два хихиканья - и слезы кровавые текут,

Три хихиканья - и ни один живым не пройдет».

Этот стишок был посвящен бесчисленным прекрасным девам, заживо погребенным под этой горой; если кто-то хотел пройти через эту гору, путешествие должно было быть завершено, когда солнечный свет был самым сильным в течение дня, и среди путников не должны быть дети, пожилые или больные люди.

В противном случае несколько сотен обиженных духов подстрекались к восстанию, и как только раздавались три хихикания, появлялись призраки-женщины, и все проходящие умирали на горе.

Услышав об этом, Ли Цинцянь пришел на Девичий плач, чтобы усмирить призраков. Хотя к тому времени он убил бесчисленное множество злых духов, о нем мало кто знал, так как он не умел афишировать свою репутацию.

Тамошние власти видели в нем лишь молодого даосского культиватора в рясах, местами залатанных, и считали, что он не обладает выдающимися способностями. Не желая его смерти, они сказали ему:

«Хотя награда щедрая, гора кишит сотнями чрезвычайно злобных женщин-призраков. Для этого культиватора важнее ценить свою жизнь и не рисковать ею ради этого».

Но Ли Цинцянь просто сказал, что он делает это не ради денег, и отправился на гору один со своим мечом.

Это путешествие заняло три дня, и как раз когда горожане вздыхали, что еще один культиватор потерял свою жизнь на горе, из Девичьего Плача вдруг донесся плач сотен женщин. Лазурный свет, который был виден на сотни миль вокруг, вспыхнул...

«Техника Меча Разделения Воды пронзает небеса и проникает в землю, преодолевая небеса».

Именно эти слова произносили люди, когда говорили об этой его технике, выражение их лиц было зачарованным и полным тоски.

Настоящий талант невозможно скрыть; прожив так долго в безвестности, Ли Цинцянь, в конце концов, прославился благодаря одной битве. До сих пор многие рассказчики с восторгом описывают ауру его стройной фигуры - развевающийся халат из лазурной ткани, меч в одной руке и собирающий души фонарь в другой, спускающегося по горной тропе.

Еще более редким было то, что в этой битве Ли Цинцянь поймал сотни призраков. Эти души были отличным материалом для изготовления реликвий; если бы он продал их, ему бы до конца жизни не пришлось беспокоиться о расходах на жизнь.

Однако Ли Цинцянь не мог этого вынести.

«Все они – несчастные девушки. Быть похороненными заживо в столь юном возрасте и превратиться в злобных призраков, причиняющих вред людям, было выше их сил. Если их превратить в артефакты, они никогда не смогут переродиться. Это слишком жестоко».

И тогда он принял решение отправиться на духовно изобилующий остров бессмертных в Донхай, чтобы рассеять души этих сотен умерших дев. Он знал, что их обиды слишком глубоки, и их слишком много; возможно, ему придется потратить до десяти лет, чтобы успешно выполнить эту задачу. Поэтому, прежде чем отправиться в путь, он оставил младшему брату руководство по мечу «Разделения воды», напомнив ему, чтобы он верно тренировался и использовал этот меч для творения добра как можно лучше.

Сам же он бесследно исчез в просторах этого мира.

Лекарь с башни Шэньнун осторожно сказал: «Несмотря на то, что мастер Ли имеет благородную репутацию, раны на этих телах, несомненно, нанесены техникой меча Разделения Воды. Может ли быть так, что слухи потеряли свою истинность?»

«Невозможно.» Мо Си закрыл глаза и сказал: «Мне посчастливилось однажды встретить Ли Цинцяня до того, как он стал знаменитым. Он действительно праведный человек, который не станет делать таких мерзких вещей».

«Тогда, может быть, это его младший брат?»

Мо Си покачал головой. «Технику Меча Разделения Воды очень сложно освоить. Невозможно овладеть им без десяти-двадцати лет суровых тренировок, а прошло всего несколько лет с тех пор, как Ли Хоудэ получил руководство по мечу своего брата. Это не укладывается во временные рамки».

После того как лекарь с Башни Шэньнун закончил доклад, Мо Си сел во дворе и закрыл глаза, нахмурившись, обдумывая связь между этими несколькими событиями.

Ли Вэй с любопытством спросил его: «Господин, сейчас на улицах сплетничают, что этот вор - насильник, который из-за какого-то особого пристрастия убил большинство людей в борделе, но оставил в живых пять прекрасных дам и увез их. Разве вы не разделяете ту же точку зрения?»

«Не разделяю».

Ли Вэй не ожидал, что Мо Си так прямо отвергнет самые горячие предположения присутствующих, и был ошеломлен. «Почему?»

Мо Си развернул на столе свиток духовного нефрита. На нем мгновенно появились имена и лица тех, кто погиб в этом инциденте, и тех пяти пропавших без вести.

«Подойди и посмотри на это».

Ли Вэй подошел и долго и серьезно рассматривал свиток, но не смог найти в нем ничего плохого и ответил с умилением: «Этот слуга глуп, и не способен постичь божественные тайны».

«......»

Мо Си сказал: «Выбери пять самых красивых из всех этих людей».

Оценивать других было занятием, которое Ли Вэй любил больше всего, и очень быстро он отметил несколько красавиц из борделя. «Эта, эта... ай, нет, эта не такая красивая, как та, что рядом с ней...»

Пока он радостно выбирал, он вдруг услышал, как Сихэ-Цзюнь спросил:

«Ты заметил, что среди тех, кого ты выбрал, ни одну не забрал насильник?»

«Ах...» Ли Вэй был поражен, его глаза расширились, когда он проверял. «Действительно...»

«Он игнорировал самых популярных куртизанок, обезглавил многих певиц прекрасной внешности. Но он оставил только этих пятерых». Мо Си смотрел на маленькие фигурки на нефритовом свитке, скрестив руки. Казалось, он объяснял Ли Вэю суть дела, но по мере того, как он говорил, казалось, что он снова погрузился в глубокую задумчивость.

«Он делает это не для того, чтобы изнасиловать их».

  «......»

«Одинокий скромник, усердно собирающий жен и наложниц», возможно, не является его истинным мотивом».

В этот момент к ним подбежал мальчик-слуга из поместья Сихэ. «Мой господин, мой господин...»

«Что такое?» Мо Си повернулся и нахмурился. «Что случилось на этот раз?» 

«Ранее вы поручили Сяо Ли-цзы следить за передвижениями Гу Мана в тюрьме. Сяо Ли-цзы только что прислал сообщение, в котором говорится, что, поскольку Ваньшу Цзюнь подозревает, что Гу Ман имеет связи с убийцей в деле Хунъянь, он, он...»

Выражение лица Мо Си мгновенно изменилось. «Что?»

«Он допрашивал Гу Мана в одиночку в Морозной камере, в этой камере нет окон. Сяо Ли-цзы ничего не знал о ситуации, и он не хотел тревожить вас без необходимости, поэтому он ждал, пока Ваньшу-цзюнь выйдет... и тогда он увидел, что... Гу Ман уже... он уже...».

Он судорожно сглотнул, набираясь смелости, чтобы продолжить.

Но Мо Си не стал дожидаться, пока он закончит, а бросил нефритовый свиток и, не оглядываясь, помчался к дворцовой тюрьме.