Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 67 - Доверься мне еще раз

Гу Ман ничего не сказал. Его голубые глаза смотрели на черные глаза. Пепел от благовоний пролетал мимо. Вздох Цзян Есюэ, казалось, снова зазвенел в его ушах. Цзян Есюэ уже рассказывал ему раньше - "Мо Си было всего семь лет, когда лорд Фу Линцзюнь погиб".

"Его предал заместитель командира. Его голова была отделена от тела, а духовное ядро вырезано. В неотправленном письме было написано, что отец с заместителем были очень близки, так что делили пару одежд. "
"Ты сделал почти то же самое, что и он. Как Мо Си может простить тебя?"

Пепел от благовоний был сдут ветром. Гу Ман прошептал:

"Мо Си, я думаю, я тоже ... не хочу идти на войну".

Когда он говорил это, то сам не знал почему, но его сердце и горло болели, и он чуть не задохнулся. Хотя он не мог вспомнить всего, он чувствовал, что был искренен. Мо Си не понял его. Мо Си неправильно его понял.

Как ему могло понравиться идти на войну ... Столько людей погибло. Горы трупов и море крови. Успех генерала строился на тысячах костей. Как ему могло это нравиться?

Он сражался не для того, чтобы изменить историю. Он сражался не ради славы. Он не сражался за свой собственный интерес. Иначе он не увидел бы столько призраков. Он бы не видел, как они расспрашивают его и обвиняют. Он всегда жил в чувстве вины.

"Я знаю ... что ты чувствуешь".

Я знаю, что ты чувствуешь, когда потерял отца.

Я знаю ...

Мо Си не произнес ни слова.

Перед могилой отца он не хотел спорить. Раньше он верил, что Гу Ман ценит человеческую жизнь и человеческие отношения. Но сейчас он чувствовал только то, что слова Гу Мана были нелепыми. Как мог человек, который говорил "не думай слишком много о старых отношениях", который мог направить острый нож на своих бывших братьев ради мести, понять его чувства?

Он отличался от Гу Мана. Он не мог отказаться от старых отношений. Даже сейчас ему все еще не нравился сладкий аромат цветущего османтуса.

Это было подобно тому, как он никогда не мог забыть жизнь своего отца, хотя тогда он был еще так юн. Но пока он хотел, он мог видеть прошлое, когда закрывал глаза. Он увидел Мо Цинчи*, стоящего под лавровым деревом с прямой и высокой спиной.

[*Вероятно домашнее имя Фу Линцзюня, но могу ошибаться]

Ему даже не могло нравиться собственное оружие, потому что спустя столько лет он все еще не мог забыть вопрос, который задал своему отцу:

"Отец, из чего сделано твое оружие?"

Это было как проклятие.

Мо Си уставился на строчку золотых слов: "Фу Линцзюнь Мо Цзинчи, Вечно покоится здесь его героический дух".

Он легко представил себе каждую травинку и каждое дерево на заднем дворе дома Мо. Там же находилось и соглашение между ним и его отцом. Он закрыл глаза и сказал:

"Ты не понимаешь".

С тех пор как ему исполнилось семь лет, он понимал, что означает пламя войны. Он заплатил самую жестокую цену - жизнь своего отца.

В то время Мо Си был еще молод и неопытен. Поначалу он не понимал, что значит война. Он думал только, что это потрясающе. Он думал только о том, что острые ощущения от сражений и убийств неописуемо привлекательны. Поэтому он приставал к отцу с расспросами об оружии. Ему нравилось, как отец выглядел в своей военной форме. Это было красиво и пронизано достоинством.

Ему нравилось, когда отец отправлялся на поле боя. В глубине души он верил, что его отец никогда бы не проиграл. Пламя войны принесло бы семье Мо только высшую славу.

В конце концов, он все еще был слишком наивен.

Он не знал, что пламя войны отнимет у него.

Что касается Мо Линцзюня, то в то время он, вероятно, чувствовал, что говорить о жизни и смерти слишком серьезно из-за его юного возраста. Поэтому он улыбнулся и ответил:

"У меня их два оружия. Одно было сделано из ядра души кита. Это фамильное оружие семьи Мо. Оно будет передано тебе в будущем. Другое было получено, когда я только поступил в Школу Культивации, когда я был молод."

Глаза Мо Си были полны восхищения. Он поднял голову и схватил отца за рукав, говоря: "Я хочу увидеть это, я хочу увидеть это!"

Мо Линцзюнь стоял под лавровым деревом и сорвал прекрасные цветы на лбу Мо Си. Затем он поднял ладонь и с улыбкой сказал:

"Призываю Сяоюэ*".

[*Сяоюэ - хотя мы слышим привычное сяо, но иероглифы совсем другие и значение тоже - «кричать, свистеть, рычать». Сяоюэ 啸月 - воющая луна, например.]

Из его руки вылетел золотистый свет и преобразился в форму кашалота. Он неторопливо поплыл сквозь лавровое дерево. По взмаху его хвоста двор был усыпан дождем из листьев. Маленький ребенок стоял у ног отца и удивленно смотрел вверх широкими черными глазами.

"Трансформируйся в оружие".

По команде Мо Цинчи душа кашалота быстро трансформировалась в золотой щит и оказалась в руке. Мо Линцзюнь опустил голову и улыбнулся сыну:

"Сяоюэ был создан из ядра души кита. Превратившись в оружие, она стала щитом. Это второе оружие отца."

В это время он испытывал одновременно зависть и любопытство. Он протянул руку и осторожно потрогал щит.

"Значит, оружие, используемое бессмертными, все создано из ядра души?"
"Почти все". Мо Цинчи улыбнулся: "Оружие, сделанное из меди и железа, часто не выдерживает духовной энергии. Кроме того, их нельзя призвать с помощью контракта. Они должны постоянно находиться рядом с тобой. Поэтому никто не будет выбирать обычное железо."

Мо Си не совсем понял. Он растерянно моргнул и снова посмотрел на щит.

"Отец, а у меня тоже будет такой?"
"Ты - единственный сын семьи Мо. В будущем ты поступишь в Школу Культивации. Конечно, у тебя тоже будет такой щит".

Настроение Мо Си внезапно стало возбужденным. Будучи новорожденным теленком, он не испытывал никакого благоговения перед оружием или смертью. Он лишь чувствовал, что это очень

круто. В будущем он тоже хотел оседлать боевого коня, как его отец, и сражаться по всему миру.

В то время он не переживал жизнь и смерть. Он лишь безрассудно и невежественно думал, что ему обязательно понравится такая кровавая жизнь. Длинный лук рассекает ветер и снег, а кожа лошади обтянута тленом.

Какая героическая мечта.

Мо Си не мог не прикоснуться к щиту своего отца. Его глаза вспыхнули, и он спросил: "Тогда каким будет мой? Будет ли это большая рыба, как у отца?"

Мо Цинчи опустил свое тело и изо всех сил старался быть на одном уровне с сыном. Он улыбнулся и погладил его мягкие черные волосы:

"Старейшины академии дадут тебе задание. В этой миссии ты вызовешь Божественный Боевой Меч, наиболее близкий к твоей душе. Да, ты можешь получить большую рыбу, как отец, или это может быть что-то другое. Птицы, звери, духовные растения, цветы - всё возможно."
"А я получу его сразу же, как только поступлю в Школу?"
"Что-то вроде этого". Мо Цинчи улыбнулся.
"Тогда давай быстро отправимся в Школу Культивации!" Он стянул с отца одежду и с нетерпением посмотрел на него. "Мы можем пойти завтра?"
"Хаха, только не завтра. Ты должен подождать, пока тебе не исполнится хотя бы семь лет. Академия не будет принимать детей младше семи лет."

Мо Цинчи терпеливо сказал: "Когда тебе исполнится семь лет, я попрошу Его Величество разрешить тебе поступить в академию. Тогда ты сможешь принять назначение. А после этого наш Мо Си станет полноправным культиватором. "

Не обращая внимания на мирские дела, он демонстрировал счастливое выражение лица. Вдруг ему показалось, что он о чем-то задумался. Он был поражен и замешкался.

"Отец..."
"Хм?"
"Эта проверка, она сложная? Не провалю ли я ее, не отвергнут ли меня? "

Дети четырех-пяти лет всегда нервничали. "Пройдешь".

Мо Цинчи улыбнулся. "Даже дурак может пройти проверку. Ты можешь пройти ее лежа или закрыв глаза. Тебе не нужно бояться". После паузы он вдруг похлопал себя по голове. "Правильно, тебя будет сопровождать старший брат или сестра. Если у тебя возникнут трудности, они помогут тебе".

Только тогда он почувствовал облегчение. Слова отца заворожили его. Казалось, что он не может дождаться, когда быстро вырастет, чтобы у него появилось собственное оружие. Отец сказал, что возьмет его, когда ему исполнится семь лет.

Поэтому он с нетерпением ждал этого каждый день. Он считал дни до того момента, когда ему исполнится семь лет. Он даже взял календарь Чунхуа. Каждый день перед тем, как лечь спать, он серьезно делал штрих на календаре.

Каждый раз, когда он делал штрих, он как будто становился на шаг ближе к своей мечте - стать Богом Войны. Ему нравилось сражаться. Он не мог дождаться, когда получит оружие, улучшит свою культивацию, вырастет, а затем будет сражаться бок о бок со своим отцом. Как это восхитительно! Позже произошло вторжение в страну Ляо. Мо Цинчи, как обычно, принял командование и поспешил на поле боя. В тот год Мо Си наконец достиг своего седьмого года.

Однако то, на что он надеялся, было не славой и не поступлением в школу. Это было военное донесение. Прежде чем он успел отреагировать на смысл жизни и смерти, поместье Мо уже было покрыто белым шелком, а колокол королевского дворца зазвонил.

"Фу Линцзюнь мертв!"

Весь город стенал и скорбел. Бумажные деньги опускались на землю, как тяжелый снег, который не таял много лет.

Все рыдали. Они знали друг друга, они не знали друг друга, они были знакомы друг с другом. Волна за волной люди приходили в поместье Мо, чтобы пролить слезы и предложить вина. Его мать уже несколько раз плакала до потери сознания. Его безжалостный дядя тоже устроил акт лицемерия, скорбя о похоронах своего брата. Все были одеты в траурные одежды. Даже Цзюнь был одет в белое, когда он подошел.

"Потерять Фу Линцзюня - это как потерять мою печень и желчный пузырь ..." Лорд прислонил голову к гробу. По его лицу потекли слезы. Он всхлипывал,
"Небеса, почему вы так жестоки ко мне?"

Все чиновники опустились на колени на землю и заплакали.

Снаружи главного зала были высоко навалены золотые и серебряные слитки. Верховный жрец дунул в рог яка, и из гроба выплыл луч золотого света. Золотой свет превратился в плывущего кита, несколько раз покружил вокруг зала, а затем выплыл из него.

На османтусовых деревьях за пределами зала больше не было цветов османтуса. Большая рыба проплыла мимо. Это уже не была сцена османтусового дождя. Она устремилась в небо и вернулась из моря облаков.

"Проблема Шэнь У решена". Верховный жрец нараспев произнес. Он опустился на колени и поклонился. "Душа обрела покой".

Все плакали и кланялись. "Фу Линцзюнь умер героической смертью".

"Возвращение героического духа".

Среди этой группы белых демонов и монстров только Мо Си не плакал. Он молча стоял на коленях и безучастно смотрел на происходящее. Кто ушел? Кто умер ...

Кто погиб героической смертью?

Кто стал героическим духом?

Героическая смерть, что это значило? Он слышал это слово с самого раннего детства. Внезапно оно стало таким незнакомым из-за смерти его отца. Раньше ему казалось, что эти слова ослепительны. Раньше он тосковал по полю боя. Что это было?

"Возвращение героического духа. Душа обрела покой".

Нет, нет. Он внезапно задрожал. Он не хотел умирать героической смертью. Он не хотел, чтобы его отец был героем. Он хотел только, чтобы его отец стоял во дворе. Осенью он хотел, чтобы отец взял его с собой собирать цветы османтуса и готовить горшок сладкого вина.

Он хотел только, чтобы его отец вернулся. Он хотел, чтобы отец вернулся и взял его за руку. Он опустил голову и с улыбкой сказал: «Маленький Файербол, в этом году тебе исполняется семь лет. Отец приведет тебя в школу. Ты должен быть послушным и хорошо воспитываться у старших".

Подумав это, он как будто действительно увидел своего отца, стоящего в дверях. Тот обернулся и улыбнулся ему.

"Маленький Мо", - обратился он к нему. "Доброе дитя, иди сюда. Пусть отец снова увидит тебя".

Мо Си рассеянно подошел к фигуре, отраженной в солнечном свете.

Внезапно взорвались погребальные петарды. Треск, казалось, пробудил глубины его души от сна.

"Отец?" Он был в растерянности. "Отец, где ты?"

Ты, где ты?

За дверью никого не было. Была только белая шелковая ткань, висевшая низко.

Его пальцы были холодными. В этот жестокий момент он смутно понял, что означает слово "смерть".

Он вдруг закричал и стал звать отца. Он выбежал из зала. Чиновники, увидев это, были еще больше потрясены и опечалены. Они продолжали вытирать слезы. Его дядя поспешно вышел и подхватил сопротивляющегося Мо Си. Его глаза были красными, когда он говорил: "Сяо Си, послушай меня. Подойди к дяде, подойди к дяде ...".

"Я видел отца! Я видел его! " - кричал он. Внезапно он потерял дар речи и бросился в объятия дяди. Наконец он разрыдался. "Я видел его ... Почему он ушел? Почему он ушел? Почему я ему больше не нужен? "

Семилетний ребенок хрипло кричал, каждый крик громче предыдущего, слезы текли по его лицу.

В конце концов, его губы задрожали, когда он пробормотал: "Почему он не хочет меня ...".

Ему было семь лет.

Он с нетерпением ждал звезд и луны. Он с нетерпением ждал семилетнего возраста со своим отцом.

Так вот на что это было похоже.

Так что это была война. Это также была цена славы.

Более чем через полгода наступил его день рождения. Он все еще носил одежду траура. Это был тончайший шелк и самая изысканная работа. Траур семьи Мо был славным, и их статус был еще выше, чем раньше. Но что с того?

Он подошел к окну. Цветы османтуса снаружи снова распустились. Зеленый павильон был заполнен золотыми звездами. Каждая звезда была как отражение прошлого года. Он вдохнул душистый аромат и достал календарь Чжунхуа, который он зачеркивал уже более двух лет. Он уже был покрыт толстым слоем пыли.

"Сколько еще дней осталось до моего седьмого дня рождения?" Его голос, прозвучавший много лет назад, казалось, был рядом с его ухом.

В это время Мо Цинчи надавил рукой на его голову и любовно погладил ее. "Торопиться некуда".

"Но я тороплюсь, отец", — пробормотал он. "Я очень хочу пропустить эти два года. Когда я открою глаза, мне будет семь лет".

Мо Цинчи рассмеялся. Его смех переходил от ясного к неясному и, наконец, превратился в мягкий шелест листьев за окном.

Мо Си не знал, каким будет будущее. Он только чувствовал, что эти два года были долгими и скучными. Ему хотелось поскорее проскочить их, чтобы достичь своего седьмого дня рождения и приблизиться к полю боя, которого он так жаждал. Но он не знал, что эти два года, которых он с нетерпением ждал, станут последним временем в его жизни, когда у него будет отец.

Отныне, как бы он ни сожалел и каким бы разумным ни стал, он не мог вернуться назад - к тому, кого презирал и ненавидел. Последние семьсот дней.

Он обнял календарь. Строки календаря навсегда остановились на новогодней ночи 16-го года по календарю Чжунхуа. День, когда они получили отчет о гибели отца.

"Отец ...", - мягко сказал он. "День, о котором мы договорились, наступил. Я могу пойти в школу. "

Он подождал некоторое время, но ему никто не ответил.

Никто не ответил ему снова.

Мо Си глубоко опустил голову и свернулся калачиком перед столом. Его плечи слегка дрожали. В конце концов он беззвучно заплакал.

"Отец ... давай больше не будем ссориться, хорошо ... не уходи ... вернись ...".

Вернись...

Слово 'героический' слишком жестокое. Я просто хочу, чтобы ты стоял в зале Мин и вместе со мной смотрел, как осенью распускаются цветы османтуса. Возвращайся...

Когда я вырасту, позволь мне отправиться на поле боя, хорошо? Я больше не хочу славы и богатства. Я больше не люблю сражаться. Я просто хочу защищать тебя. Я хочу быть рядом с тобой.

Я хочу, чтобы ты вернулся домой.

Отец ...

"... Ты никогда не поймешь меня".

На вершине горы Мо Си, который уже прибыл, медленно открыл глаза. Его взгляд на некоторое время задержался на нефритовой скрижали Фу Линцзюня, затем повернулся к Гу Ману.

Он равнодушно сказал Гу Ману: "Если ты не потакал войне ради себя, то я не понимаю, почему ты дезертировал во вражескую страну Ляо".

"Чжунхуа подвела тебя. Мы в долгу перед тобой. Но перед тобой не один путь. Также есть более чем одно место, где ты мог бы предать свою страну. Но ты выбрал Страну Ляо."

Черные глаза Мо Си были холодными. "Ты думаешь только о мести. За свои амбиции, за своих товарищей, за свой собственный уход. Тебе плевать на кровь других людей".

"Мо Си..."

Мо Си был почти самоуничижительным. "Мне очень жаль. Я бесполезен. Даже если бы я использовал свою жизнь в качестве заложника, я все равно не смог бы заставить тебя повернуть назад. "

Гу Ман посмотрел ему в глаза. Эти глаза были слишком черными, слишком холодными, слишком глубокими. В них было семь лет разочарования. Это было так ясно видно в ярком небе на вершине горы воинов. Сердце Гу Мана внезапно всколыхнулось. Он не знал, что это была за эмоция. Он знал только, что не хотел видеть Мо Си в таком состоянии. Он не хотел, чтобы Мо Си всегда видел его таким. Когда его кровь закипела, он прошептал:

"Можешь ли ты довериться мне еще раз?"

Это предложение было подобно холодной стреле. И тот, кто говорил, и тот, кто слушал его, были застигнуты врасплох.

Глаза Мо Си слегка расширились. На его красивом лице появилось удивление. Кроме того, на нем было редкое выражение недоумения. Он был даже немного рассеян. "Что?"

Гу Ман покусал губы. Он встал и посмотрел на него на фоне неба. "Я не знаю, кем я был раньше. Я совсем забыл о прошлом. Но сейчас я

думаю, что то, что ты сказал, правильно. Мне не нравится сражаться и убивать. А еще мне не нравится, когда меня предают."

Его белый халат развевался на холодном ветру. По небу медленно двигался толстый слой облаков. Тысячи золотых лучей выстреливали вниз позади Гу Мана, словно стрелы, пронзающие лес. Казалось, что они собираются убить кого-то из прошлого. Или словно собирались пронзить чье-то сердце.

Чудовище прошлого стояло перед Мо Си. В тени Мо Си не мог четко разглядеть его лицо. Но голос, который достиг его ушей, был таким же твердым, как и до того, как он потерял память.

"Я хочу искупить свои грехи. Я не хочу разочаровывать тебя", — сказал Гу Ман. В его голосе была природная сила, которая поражала душу. "Можешь ли ты довериться мне еще раз?"

Его одежды затрепетали.

Гу Ман наполовину опустился на колени перед Мо Си. Впервые он по-настоящему опустил голову. Уважительно, виновато, с надеждой и страстью, неся бремя крови и холода, он сказал низким голосом:

"Мастер, пожалуйста, научите меня".

Некоторое время Мо Си не мог ничего сказать.

В этот момент раздался внезапный хлопок, и голос, холодный как дым, донёсся совсем недалеко.

"Как трогательно. Что происходит? Блудный сын, перевернувший новый лист, ценнее золота? Тц, тц, тц. Я действительно тронут до смерти."