Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 56 - Обниму тебя

Шествие императорской армии было торжественным и достойным. Они направились на восток от столицы в сторону Бездны Зова Душ.

Путешествие должно было занять около трех дней. Вечером первого дня они прибыли к реке. Слуги начали разбивать лагерь и приводить в порядок жилые помещения для своих господ. Вельможи были созваны в шатер императора на ужин.

Когда Мо Си вошел, большинство дворян уже прибыли. В огромном шатре, созданном с помощью магии, было накрыто более сотни столов. Слуга провел его к своему месту. Он оглянулся и увидел, что Мужун Лянь смотрит на него через проход. 

Как и все остальные вельможи, Мужун Лянь тоже был одет в церемониальные одеяния. Его замысловатые сапфирово-синие церемониальные одеяния были расшиты тотемами в форме летучей мыши. Сине-золотой шарф был аккуратно повязан вокруг его шеи, отчего его лицо выглядело болезненно бледным.

Особняк Ваньшу и семья Мо были известными семьями, которые произвели на свет множество героев. С благословением предков Мужун Ляня было понятно, что он имел право носить шарф. Однако у каждого из присутствующих в сердце был свой правитель. Потомок какой семьи был достоин славы мучеников, а потомок какой семьи посрамил кровь предков? Все ясно понимали это.

Подождав, пока все придут, Цзюнь Шан открыл рот и сказал: 

"Вы были в дороге целый день поэтому, наверное, устали. Подайте блюда."

Дворцовые слуги внесли тарелки и чашки и грациозно опустились на колени перед соответствующими вельможами. Они стали разливать вино и подавать блюда. Они были в дороге. Хотя еды было не так много, было четыре холодных блюда и четыре горячих. Главное блюдо было изысканно приготовлено.

Четыре холодных блюда были хрустальная свинина, хрустящая с тремя соусами, сладкий корень лотоса с корицей и морозная рыба. Четыре горячих блюда были жареная рыба с соусом из лук-шалот, жареный угорь с креветками, краб на пару с уксусом и жареный корень лотоса. Что касается главного блюда, то это были фирменные суповые клецки императорского шеф-повара с крабовой начинкой.

Мо Си вчера поссорился с Гу Маном и был в плохом настроении. Он вообще не мог ничего есть. Вместо этого он выпил на несколько чашек вина больше, чем обычно.

На самом деле ежегодная церемония окончания года Чжунхуа была не столько формой поклонения, сколько объяснениями с усопшими — сколько битв они выиграли в этом году, какое магическое оружие получили, и была ли страна процветающей, а люди — в мире.

Если бы прошедший год не миновал гладко, то атмосфера в конце церемонии была бы очень тяжелой. Если бы Чжунхуа был процветающим, то это было бы больше похоже на утешение душ павших героев. Все присутствующие на банкете были бы очень счастливы.

"В этом году я перестал сражаться и восстановился. Хотя были некоторые повороты, это все равно был хороший год". 
"Ха-ха, это верно. Восточный регион также вернул себе кусок потерянной земли. Это счастливый год".

Юэ Чэньцин, с другой стороны, приставал к своему дяде неподалеку. Он сказал: 

"Четвертый дядя, четвертый дядя, этот сладкий корень лотоса — твой любимый. Если его не хватит, я могу дать тебе то, что у меня есть!"

Его отец, Юэ Цзунтянь, не так давно вернулся в город. Естественно, он также должен был присутствовать при завершении церемонии. Когда он увидел, что его сын пристает к Мужун Чуи, чтобы добиться благосклонности, он не мог не почувствовать себя немного смущенным. Он дважды кашлянул и бросил на Юэ Чэньцина предостерегающий взгляд.

Когда Мо Си увидел эту сцену, он не мог не вспомнить, как Гу Ман впервые участвовал в подобной церемонии. В то время Гу Ман только что получил титул от Старого Лорда. Он был в приподнятом настроении и даже сделал исключение, позволив ему принять участие в этой церемонии, на которой изначально разрешалось присутствовать только родственникам и знати.

В то время Гу Ман был вне себя от радости из-за этой особой чести. Его место было прямо рядом с Мо Си. Он не мог не быть взволнованным и продолжал разговаривать с Мо Си. В то время он также был взволнован, как и Юэ Чэньцин. Он сказал: 

"Это сашими действительно очень вкусное. Я слышал, что оно приготовлено из кусочков свежего карпа, которого императорский повар выловил сам. Попробуй и посмотри, понравится ли тебе". 

Мо Си закрыл глаза и выпил крепкий ликер. До самого конца банкета он не притронулся к Морозной Небесной Рыбе на столе.

Вернувшись на свою собственную территорию в палатке, Мо Си готовился отдохнуть и поспать. Однако он увидел, что капитан охраны, которого он взял с собой, беспокойно ходит взад-вперед по ветру.

Увидев его, он тут же подошел и встревоженно сказал: "Господин!" 

Мо Си поднял глаза и сказал: "Что случилось?"

"Я ... Дворецкий Ли приказал мне присмотреть за Гу Маном и дать ему лекарство. Но я просто пошел в его палатку, чтобы поискать его. Я не смог его найти. Он даже не ужинал с нами. Я не знаю, куда он пошел".

Мо Си не слишком нервничал. Ошейник раба был на теле Гу Мана. Он мог чувствовать, что Гу Ман находится в этом лагере. Он вздохнул и сказал: 

"Дай мне пузырек с лекарством. Иди и отдохни". 
"Но, но вы ..."

Вы хотите лично позаботиться о таком пустяковом деле?

Мо Си не хотел больше ничего говорить. Он только повторил: "Иди".

Поскольку он уже сказал это, даже если капитан охраны посчитает, что это неуместно, он больше ничего не возразит. Он почтительно передал пузырек с лекарством Мо Си и ушел, как было приказано.

Ночью, у реки, ветер был очень сильным. Мо Си некоторое время постоял на месте, чтобы протрезветь. Затем он обошел лагерь, который принадлежал ему.

Гу Ман действительно был все еще здесь. Он сидел за деревом секвойи, свернувшись в клубок, и дремал.

Мо Си некоторое время смотрел на него сверху вниз. Затем он медленно наклонился и встал перед ним на колени. Гнев прошлой ночи еще не утих. Атмосфера между ними была очень неловкой. Мо Си долго молчал. Затем он сказал: 

"...Проснись. Возвращайся в палатку и спи."

Он действительно не понимал, почему у всех есть палатка и они уже установили ее. Но Гу Ману пришлось идти под дерево и использовать небо как укрытие, а землю как коврик. 

"Проснись!"

Он позвал несколько раз, но Гу Ман не двигался. Мо Си не мог не чувствовать себя немного раздраженным.

Он поднял руку и толкнул его.

Но неожиданно, от этого толчка Гу Ман упал на землю как пугало. Лунный свет пробился сквозь раскидистые иглы леса секвойи и осветил лицо Гу Мана.

Его лицо было полностью покрыто болезненно-мрачным румянцем, а изначально бледная кожа выглядела так, словно ее распарили в теплом тумане. Его глаза были плотно закрыты, а длинные ресницы трепетали. Его влажные губы были слегка приоткрыты, потому что он не мог дышать, а брови подсознательно нахмурились от боли. Мо Си был шокирован. 

"Гу Ман?" 

Он поднял руку, чтобы коснуться его лба. Он был шокирующе горячим.

Он быстро помог Гу Ману, который был без сознания от лихорадки, подняться и донес его до самой маленькой палатки, которая принадлежала Гу Ману. К счастью, лагерь Сихэ располагался в отдаленной местности. Люди, которых он привел с собой, тоже отдыхали. Эту сцену никто не видел. Мо Си открыл занавеску и положил Гу Мана на кровать.

Гу Ман немного пришел в себя. Он открыл заспанные глаза и посмотрел на Мо Си затуманенным взглядом.

Внезапно он, казалось, что-то понял. Он изо всех сил попытался встать и перевернуться, чтобы слезть с кровати. Мо Си удерживал его одной рукой. Подавляя беспокойство в своем сердце, он стиснул зубы и низким голосом сказал, 

"Лежи. Что ты делаешь?"

Гу Ман прикусил свою мокрую нижнюю губу. Синева в его глазах, казалось, вот-вот превратится в водяной пар и перельется через край. Сердце Мо Си внезапно забилось быстрее под его взглядом. Он не мог не сжать пальцы и выпрямить свое тело, чтобы оставить между ними некоторое расстояние.

Но Гу Ман по-прежнему смотрел на него в оцепенении. Возможно, он смотрел не на него. Глаза Гу Мана были больше сосредоточены на шелковом поясе, который носил Мо Си.

Больной открыл рот и хотел что-то сказать. Но когда он действительно открыл рот, он не знал, что сказать. Поэтому он снова прикусил губу. Через некоторое время он вдруг снова захотел встать. Мо Си удержал его. 

"Что ты делаешь?"

Гу Ман был в оцепенении от лихорадки. Он схватился за одежду Мо Си и упрямо хотел спуститься на землю.

Мо Си сурово сказал: "Гу Ман!"

Его имя, казалось, вернуло часть его сознания. Гу Ман задрожал, и его тело стало еще более скрюченным. Его даже можно было назвать жалким. Он был почти как комок грязи, цеплялся за край кровати и скатывался вниз.

Но его сдерживал Мо Си.

Некоторое время он находился в оцепенении. Внезапно он пробормотал: 

"Отпусти меня .... Я прошу тебя, отпусти меня ...".
"У тебя жар. Ложись."
"Отпусти меня, я не хочу ... Я не хочу быть здесь". 

Сердце Мо Си было наполнено болью и ненавистью. Он был раздражен и разгорячен. Он снова помог Гу Ману подняться и попытался заставить его лечь. Но Гу Ман не слушался. На этот раз Гу Ман крепко схватил Мо Си за одежду и прижался горящим лбом к талии Мо Си.

"Я не хочу спать здесь..."

Его шейный позвонок, который никогда не желал по-настоящему гнуться, теперь выглядел так, будто сломается в любой момент. Гу Ман лежал на нем сверху. Он был в оцепенении от лихорадки. Он хотел оттолкнуть Мо Си, но ему казалось, что он обнимает что-то теплое. 

Это было похоже на то, как человек, дрейфующий в замерзшей реке, вдруг обнимает кусок коряги. Он толкался, но в итоге беспомощно обнимал. Гу Ман обнял Мо Си за талию и прижался лицом к талии Мо Си. Он хрипло прошептал: 

"Твоя постель ... слишком чистая ..."

Мо Си на мгновение был ошеломлен. "Что?"

Гу Ман внезапно задохнулся. 

"Я ... грязный ..."

Мо Си почувствовал, как будто его грудь ударили тупым предметом. Это было так болезненно.

Но человек, обнимавший его, все еще прерывисто дрожал. Он не знал, было ли это из-за боли от жара или потому, что он боялся чего-то другого. Он обнял его, и его голос был почти сломанным и плачущим.

"Я не знаю ... Я не знаю, как спать ... чтобы не ... испачкать ... так ...".
"Отпусти меня ... отпусти меня ..."

Мо Си сказал мягко: "Куда ты пойдешь ...".

Гу Ман, казалось, был поражен этим вопросом. Он посмотрел пустым взглядом, и его голос стал почти рыдающим. 

"Я, я не знаю ..."

Горло Мо Си, казалось, подавилось. Он опустил голову и посмотрел на него. На мгновение он не мог ничего сказать.

Я грязный и покрыт нечистотами. Я не знаю, куда мне следует идти.

Я не знаю, куда мне идти ...

Сердце Мо Си пульсировало. Он опустил голову и посмотрел на Гу Мана. С этого угла он мог смутно видеть половину щеки Гу Мана и красноту от вчерашней пощечины. Он действительно совсем не сдерживался.

"Ты знаешь, какой ты грязный?!"

Этот вопрос все еще звучал в его ушах.

Жалел ли он об этом?

Нет... нет. Его сердце было твердым как скала. Он не сожалел об этом.

Просто ...

Он не знал, почему перед ним вдруг возникло светлое улыбающееся лицо. Это было в тот год, когда они были еще молоды.

В то время между ними еще не возникло нежной любви. Они были обычными товарищами.

Он попал в засаду и оказался в ловушке на территории врага. Он изо всех сил ждал подкрепления.

Он ждал очень долго, пока смерть не стала близка. В конце концов, мир окрасился в алый цвет. Это был его старший брат Гу в серебряных доспехах. Доспехи ярко сияли, когда он скакал к нему.

Гу Ман бросил свою лошадь и крепко обнял своего раненого младшего брата. Тело Мо Си было покрыто ядом злобных зверей Страны Ляо. Его сухие губы то открывались, то закрывались.

Он хрипло сказал: "Отпусти...".

"Младший брат!"

Мо Си задыхался. 

"Не прикасайся ко мне. Я ... грязный ... полон ядовитой крови ...".

Она очень грязная. Она испачкает и тебя.

От этого ты тоже заболеешь.

Ты и я, мы просто сражались вместе. Мы не являемся родственниками. Почему ты ... должен пострадать вместе со мной?

Но что Гу Ман сказал ему в тот момент?

Это пыльное, далекое воспоминание, на которое он всегда не хотел оглядываться, захлестнуло его как безумие.

Гу Ман сказал: "Не бойся. Старший Брат будет рядом."

Всегда будет кто-то, кто не боится смерти, чтобы спасти тебя от ядовитой крови.

Все нормально. Я не боюсь. С тех пор как я выбрал этот путь, с тех пор как я ступил на поле боя, я не планирую вернуться целым и невредимым. Неважно, кто я — благородный, раб или простолюдин, мы с тобой — товарищи. В этой катастрофе я буду жить и умру вместе с тобой.

Я, Гу Ман, — раб. Впервые у меня есть такой шанс проявить себя. Я не боюсь смерти. Я просто хочу, чтобы Чжунхуа увидел, чтобы Цзюнь Шан увидел, чтобы вы все поняли... даже ничтожный раб — такой же, как и вы.

У нас у всех одинаковая страсть и преданность, и мы говорим о верности в жизни и смерти.

Я достоин того, чтобы ты называл меня Старшим Братом, называл меня Братом.

Запятнай мое тело своей кровью. Дай мне свою руку.

Если ты снова испачкаешься, я все равно обниму тебя.

Если тебе снова будет больно, я буду рядом.

Если ты будешь ранен, я верну тебя домой.

Сердце Мо Си, казалось, было пронзено невидимым когтем и разорвано на части. С одной стороны была национальная вражда, с другой — глубокая благодарность. Почему? Почему получилось так, что человек, который подарил ему больше всего боли и любви, был одним и тем же человеком?!!!

Он был вынужден зайти в тупик. Он не мог дышать.

В тусклом свете свечи он уставился на лицо Гу Мана. Столько ненависти, столько любви, столько .... ТАК МНОГО.

Так много, что лучше было умереть.

Обними меня. Все в порядке. Я не боюсь.

Я не боюсь.

Мо Си внезапно закрыл глаза. Воцарилась мертвая тишина. Внезапно огонек свечи замерцал. Он наклонился и понес Гу Мана на руках. Он вышел из маленькой палатки и вошел в свою собственную палатку.

Он осторожно положил старшего брата Гу, который был без сознания от лихорадки, на свою просторную, мягкую и высокую кровать.

Он поднял руку и на мгновение заколебался. В конце концов, он все же коснулся горячей щеки Гу Мана.

Это было лишь легкое прикосновение, но Гу Ман, казалось, был напуган вчерашней пощечиной. Он закрыл глаза и инстинктивно задрожал.

"..." 

Мо Си медленно убрал руку. Он сел на край кровати. Спустя долгое время он зарыл лицо между своими стройными ладонями. Свет свечей в палатке струился. Его фигура была такой усталой, как будто его вот-вот разорвут на части бесчисленные тяжелые и противоречивые чувства.

Через некоторое время Гу Ман не смог больше держаться и заснул. Мо Си повернулся, чтобы посмотреть на человека, свернувшегося калачиком и спящего рядом с ним. Он долгое время находился в оцепенении.

Ему казалось, что он сошел с ума.

Жертвенная церемония ... для принесенных в жертву душ. Для душ умерших, которые погибли от руки Гу Мана.

Но он... что он делал?

Заботился о предателе?

Он закрыл глаза, встал и вышел из палатки. Пузырек с лекарством все еще стоял рядом с ним. Изначально он хотел дать Гу Ману выпить его прямо сейчас, но теперь... лучше было подождать, пока Гу Ман немного поспит, прежде чем давать ему лекарство...

Мо Си стоял снаружи и некоторое время ощущал ночной ветер. Его сердце было в смятении. Хотя он не хотел испытывать нежных чувств к Гу Ману, он все еще не мог забыть слова капитана охраны о том, что Гу Ман даже не ужинал. Он долго колебался, но в конце концов пошел в сторону лагеря, где находился императорский повар.