Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Чудак против извращенца

Глава 17: Чудак против извращенца

«Странно, что всё это выглядит знакомо», — подумала Маомао, когда люди столпились, чтобы понаблюдать за парой на сцене: Джинши и человека с моноклем. Между ними только доска Го.

Однажды Маомао уже сталкивалась с этим уродцем в сёги, где ей удалось победить благодаря своей хитрости. Но здесь? У него нет шансов.

Что это значит? Неужели Джинши действительно хотел сразиться с уродцем в го? Применение достаточного количества серебра решило бы эту проблему. Это означало, что он, по крайней мере, хотел провести против него настоящий матч, а не обучающую игру.

Незадолго до этого напротив урода сидело несколько противников, но при появлении Джинши они поняли намёк и освободили свои места.

Кто бы знал, как распространилась молва, но даже за пределами театра люди протискивались вперёд, пытаясь разглядеть происходящее. Возможно, они бы с радостью зашли внутрь, но несколько бездельничающих солдат загородили вход, и желающие посмотреть на происходящее хмуро удалились.

«Смотрите-ка, кто стал звездой шоу».

Похоже, это будет заключительный матч дня. Не отрывая глаз от игры с безопасного расстояния, Маомао принялась подсчитывать запасы булочек. Даже если бы кто-то появился сейчас, игры бы не было, поэтому она решила, что можно убираться. Может быть, она возьмет оставшиеся закуски с собой, чтобы перекусить в медицинском кабинете. Нет смысла пускать их на ветер.

В этот момент она услышала чей-то голос:

— Простите?

Она подняла голову и встретилась взглядом с женщиной с пронзительными глазами.

— Боюсь, на сегодня мы закончили, — сказала Маомао.

Может быть, технически ей и не сказали, что турнир окончен, но женщина всё равно не выглядела участницей. С ней был кто-то знакомый.

— Вы друг господина Басена? — спросила Маомао.

— Она моя старшая сестра, — грубо ответил Басен.

Женщина резко потрясла его головой.

«Ух ты. Никакой пощады».

Лоб Басена ударился о край стола с такой силой, что Маомао ожидала увидеть вмятину, когда тот встанет.

— Я благодарю вас за всё, что вы сделали для младшего брата императора, каким бы глупым он ни был, — сказала женщина. — Меня зовут Маамэй.

Она искренне улыбнулась, но в выражении её лица всё равно чувствовалось что-то хищное. Она могла улыбаться сколько угодно, но её поступки (например, разбивание головы брата о стол) говорили громче слов. Если она была старшей сестрой Басена, значит, она была дочерью Гаошуна, и, похоже, она была именно такой, как говорили Маомао — личностью столь же суровой, как и краствой.

Значит, это та самая женщина, которая с позором отвергла собственного отца. Она не слишком напоминала Маомао ни Басена, ни Гаошуна; возможно, она пошла в мать.

— Я пришла передать кое-что, что Лунный принц оставил у меня на хранение.

Маамэй протянула Маомао свёрток, от которого исходил сладкий аромат.

«Хох! Что это у нас тут?»

От этого щекочущего нос аромата невозможно было устоять. Даже Маомао с её явным предпочтением соленых лакомств захотелось попробовать кусочек того, что там было. Джинши говорил о том, что закуски будут позже, значит, он имел в виду именно это.

Маомао посмотрела на Маамэй. Она была сестрой Басена, да и сам Басен был рядом, так что можно было не сомневаться, что закуски безопасны. Однако с профессиональной точки зрения она не была уверена, что сможет с чистой совестью позволить Джинши съесть их.

— Могу я проверить содержимое? На всякий случай? — спросила она.

«Не то чтобы я просто хотела попробовать».

У неё не было выбора, и она стала тянуться к одной из закусок.

— Если хотите проверить их на наличие яда, милости прошу. Госпожа Суйрэн сделала их специально для него, так что за вкус я могу поручиться.

Если они действительно были от Суйрэн, то тем более стоило им доверять. Старая госпожа, со всеми её хитростями, была поваром, с которым стоило считаться.

— Если позволите, тогда...

Маомао открыла пакет. В ней оказались печеные лакомства размером с ладонь, каждое из которых было завернуто в промасленную бумагу. Она вытащила одно из них. Запах усилился, когда она сняла упаковку. Ароматы фруктов и сливочного масла были ярко выраженными.

Тесто было пушистым, казалось, что оно может рассыпаться в руках. Он не был набит до отказа, как лунный пирог — это была закуска, которая легко ложится в желудок.

«Ха!»

Первый кусочек заставил её удивленно моргнуть. Может, Маомао и предпочитала соленое, но в сладостях она тоже разбиралась. Вкус изюма пронизывал всё изделие, сопровождаемый приятным треском грецких орехов. Но был и ещё один вкус, неожиданный, запрятанный среди остальных; вот что действительно выделяло это лакомство среди прочих.

Не успела она осознать, что делает, как Маомао потянулась за другой.

«Нет! Не для меня»,  сказала она себе, покачав головой. Затем обратилась к Маамэй:

— Это точно работа госпожи Суйрэн. Сомневаюсь, что в самом дворце найдется много поваров, способных придумать подобное.

Маомао пробовала еду в Малахитовом доме и на чаепитиях королевских супруг, и можно сказать, что её вкус был несколько извращён, но этого было достаточно, чтобы вызвать похвалу даже у неё. Этот десерт не был бы неуместен ни на одном столе мира.

— Я полностью согласна. Мне удалось выторговать у неё несколько порций - мои дети были очень довольны.

Маамэй улыбнулась, и в этом выражении прозвучал намёк на гордость.

— Они, конечно, хороши, но так ли уж они хороши? — вмешался Басен.

— Тем, у кого неискушенные вкусовые рецепторы, лучше помолчать, — сказала Маамэй.

— Похоже, вы не отличаетесь фантазией, когда дело доходит до вкуса, господин Басен, — добавила Маомао.

Басен выглядел немного подавленным. Маомао повернулась к Маамэй:

— Вы можете отнести это мастеру Джинши, — сказала она, надеясь, что Маамэй сделает это за неё, и ей не придется приближаться к уродцу.

Однако Маамэй ответила:

— Я не могу. Конечно, они не захотят, чтобы на сцену поднимался посторонний персонал. Думаю, вам стоит отнести их.

— Тогда, возможно,  господин Басен, — возразила Маомао. Он был личным помощником Джинши; конечно, это было бы нормально.

— Я бы хотел... — начал Басэн, но его прервал тупой удар его собственной головы о стол, сделанный Маамэй. Значит, две вмятины.

— Отнесите их, будьте так добры, — повторила Маамэй. — По особой просьбе самого господина Джинши.

— Очень хорошо, — наконец сказала Маомао.

Она взяла тарелку и положила на неё угощение, хотя и без особого энтузиазма. Тарелка отправилась на поднос, и с ним в руках она поднялась на сцену. Протиснувшись сквозь людей, которых до этого момента она видела лишь на расстоянии, она обнаружила, что на сцене, кроме Джинши и старого пердуна, есть ещё двое. Одним из них был Лахан, который, в отличие от Маомао, разбирался в тонкостях игры Го. Он пристально смотрел на доску, сдвинув очки на переносицу.

Другого мужчину она не узнала. Он был примерно средних лет, одет строго; по его одежде можно было предположить, что он принадлежит к высшему обществу, но на бюрократа он не походил.

«Возможно, культурный человек».

Что-то в нём явно выдавало незаурядную личность.

Несколько солдат, не состоящих на службе, окружили сцену, выполняя роль импровизированных охранников, несомненно, для того, чтобы толпа не мешала игре. Маомао подошла к одному из них и велела позвать Лахана.

— Что тебе нужно? — огрызнулся Лахан.

— Я принесла закуски для мастера Джинши. Кстати, как идет игра?

Со стойки регистрации ей было плохо видно, да она бы и не поняла, если бы могла.  

— Пока не могу сказать. Мастер Джинши ведет себя достаточно хорошо; он придерживается дзёсэки. Поскольку у него в руках черные камни и нет коми, полагаю, технически он имеет преимущество. Пока что...

— Пока? — повторила Маомао. Лахан, судя по голосу, был неравнодушен к Джинши.

— Именно в середине игры мой почтенный отец становится по-настоящему страшным. Он налетает на тебя, как ураган, и играет так, что не встретишь ни в одном шаблоне дзёсэки. Коми или нет, но он вполне может перевернуть эту игру с ног на голову.

Маомао показалось, что она поняла, хотя и смутно. Чудаковатый стратег был не из тех, кто добивается успеха благодаря глубокому знанию тактики; скорее, он действовал на основе инстинкта, вспышек вдохновения, которые часто, по причинам, ускользающим от её понимания, казались именно тем, что нужно.

— И всё же, — сказал Лахан, выглядя озадаченным, — игра моего отца кажется медленнее, чем обычно.

— Хм, — сказала Маомао.

Ей было всё равно. Кто бы из них ни вышел на первое место, её это не касалось. Было бы даже интереснее, если бы победил Джинши. Зрители всегда бушевали, когда побеждал аутсайдер. Однако её по-прежнему беспокоило то, что она понятия не имела, почему Джинши вообще участвует в этом турнире.

— Кто тот мужчина? — спросила Маомао.

— Этот человек — Мудрец Го. Наставник Императора в этой игре, — сказал Лахан.

Маомао вспомнила, что он был единственным человеком в стране, который, по общему мнению, играл в го лучше, чем этот урод.

— Неважно, — сказала она. — Просто отнеси это господину Джинши, хорошо?

Она попыталась сунуть поднос с закусками в руки Лахану, но тот отказался брать их.

— Тебя попросили это сделать. Отнеси их сама. Положите их там, где есть место. Только не слишком близко к чашам, не хотелось бы, чтобы кто-то потянулся за камнем и взял закуску. Или наоборот.

— Хорошо.

Маомао хмыкнула и поднялась на сцену со старательно нейтральным выражением лица. Толпа зашевелилась при её появлении, но, увидев поднос с угощениями, решила, что она просто обслуживающий персонал и не представляет никакого интереса. Один только урод широко ухмыльнулся, взглянув в её сторону; она обратила на него столько же внимания, сколько зрители — на неё.

«В любое место, да?»

 Легче сказать, чем сделать. На сцене находилась доска для игры в го и два игрока, которые расставляли чаши возле своей доминирующей руки: правой — Джинши, левой — урод. В результате обе чаши оказались на одной стороне. Возможно, ей следовало бы поставить закуски по правую руку урода, по левую Джинши.

Однако она обнаружила, что на большой тарелке уже лежат булочки и лунные пирожные. Он даже занял то место, которое должно было принадлежать Джинши. Маомао промолчала. Даже если бы она отодвинула в сторону груду закусок, ей некуда было бы поставить эту новую выпечку. Оставшись без выбора, она поставила их с другой стороны, между чашами. На равном расстоянии от каждого из игроков, в надежде, что они не примут угощение за игровые фигуры.

Едва она поставила поднос, как рука протянулась, взяла лакомство и тем же движением вернула его в заросший щетиной рот, в котором лакомство исчезло в процессе не только поглощения, но и поедания.

Маомао по-прежнему ничего не говорила и не чувствовала ничего, кроме недоверия и, возможно, некоторого отвращения. Чудаковатый стратег без раздумий набросился на еду Джинши.

Он прожевал, проглотил, а затем слизал жир с пальцев. После этого он посмотрел на Маомао, словно хотел бы съесть ещё, но она ничего не могла для него сделать.

— Маомао, — позвал Джинши. Стратег нахмурился. В последнее время Джинши, наконец, начал называть её по имени, но в этот раз что-то показалось странным.

— Не могла бы ты принести ещё закуски, — сказал он.

— Да, господин, — в конце концов ответила она. Она собиралась положить всё, что осталось, на тарелку, хотя у неё было сильное подозрение, что все они окажутся во рту стратега. Она надеялась, что останется хотя бы один, который она сможет присвоить, но, похоже, этого не произойдёт. Может быть, Суйрэн когда-нибудь откроет ей рецепт. Она зашагала прочь со сцены, желая, чтобы игра поскорее закончилась.

После театральной суматохи на улице было ужасно тихо. В воздухе витала прохлада, солнце стремилось к горизонту, и скоро должно было стемнеть. Участники соревнований упаковали свои доски Го, а торговцы закрыли магазины. Только в театре сохранялся интерес к игре, да и то лишь в виде поединка Джинши и урода один на один.

«Интересно, все ли они делают на него ставки», — подумала Маомао, желая поставить мелочь на Джинши — темную лошадку, если таковая имеется.

Когда она уходила, в зале были оба родственника, Басэн и Маамэй, а когда вернулась, обнаружила только младшего. Маамэй ускользнула, сославшись на то, что её ждут дети.

Маомао также нашла Яо и Эньен, которые уже закончили уборку и наблюдали за игрой. Глаза Эньен сияли. Маомао была вынуждена признать, что, видя такое количество людей, увлеченных тем, что её мало интересовало, она чувствовала себя обделённой.

Зрители наблюдали за игрой, затаив дыхание, а потом из толпы раздались одобрительные возгласы.

«Игра закончилась?»

Если да, то ей хотелось поскорее отправиться домой. Она повернулась к сцене, но обнаружила, что оба участника, как и прежде, прикованы к доске. Она огляделась по сторонам, затем подошла к Яо и Эньену.

— Игра закончена? — спросила она.

— Ещё нет, — ответила Яо.

— Нет, но, возможно, скоро будет поражение, — сказала Эньен.

Она указала на стену театра, где висел большой лист бумаги с нарисованной на нём доской для игры в го. Рядом с ним Лахан орудовал кисточкой, подрисовывая камни по ходу игры. Отличный способ сделать игру удобной и понятной на расстоянии. Забавно, что в других вопросах он никогда не казался таким внимательным.

— Дай угадаю. Оппонент? — сказала Маомао.

— Нет... Лунный принц, похоже, может победить!

Эньен покачала головой. В её голосе звучала злоба, возможно, из-за того, что Джинши посмел оторвать её от Яо. Это доказывало, что в этой стране есть люди, которые презирают Джинши по совершенно неполитическим причинам.

— Я думаю, что последний шаг мастера Лакана был критической ошибкой.

Она выглядела так, словно не могла в это поверить. Маомао, в свою очередь, терпела произнесение ненавистного имени.

— Как это? — спросила она.

— Мастер Лакан всегда выбирает рискованные стратегии. Он, так сказать, ходит по канату и бежит по кратчайшему пути. Поэтому всякий раз, когда он проигрывает, это не гонка на время, а движение, после которого нет пути назад, как будто он сошел с каната.

— Есть ли в этом хоть какой-то смысл, Маомао? — спросила Яо.

— Ни капли, — ответила Маомао. Яо, казалось, не интересовалась Го больше, чем она сама, но ей было интересно смотреть на Джинши. На её щеках появился слабый румянец, но она пробормотала:

— Нет, нет, не отвлекайся.

Похоже, в данный момент она собиралась жить ради своей работы. Эньен посмотрела на Джинши с ещё большей яростью, чем раньше.

— Позволь мне сказать так, — сказала она. — Мастер Лакан самоуничтожился.

— А! В этом есть смысл, — сказала Маомао.

Она легко могла представить себе урода-стратега, который так поступил.

— Чтобы переломить ситуацию, ему придется действовать ещё более рискованно и агрессивно... Но, похоже, сегодня он чувствует себя неважно.

Маомао сделала паузу. Эньен была права: лицо стратега было бледным, он выглядел вялым, возможно, сонным.

— Хоть раз в жизни ему пришлось упорно поработать, — заметила Маомао.

Похоже, Джинши поручил ему много работы, чтобы обеспечить турнир.

— И, как я понимаю, спит он гораздо меньше обычного.

Конечно, обычно он спал больше, чем обычные люди, но она помнила, как не раз говорила Джинши, засидевшемуся допоздна, что недосыпание плохо сказывается на принятии решений.

— И он играет в го уже два дня подряд.

В том числе иногда против трёх или четырёх противников одновременно. Такое количество размышлений, безусловно, нагружает мозг человека.

И был ещё один фактор.

— Может быть, с этим связаны закуски, — сказала Маомао, вспомнив о лакомствах, которыми угощала её Маамэй. Мягкое, сочное тесто, ароматная начинка из сухофруктов. Они были восхитительны. Но не простые кулинарные достоинства позволили им преодолеть даже обычное отвращение Маомао к сладостям.

«Я знаю, что это был за "секретный ингредиент". Немного дистиллированного спирта».

В запахе масла был лишь намёк на него. Большая его часть испарилась бы в процессе приготовления, но часть впиталась бы во фрукты, где и осталась. Стратега это, пожалуй, не вырубило бы, но он был достаточно непритязательным, чтобы слегка опьянеть.

Неужели Джинши всё спланировал? Если да, то указания Лахана не ставить закуски слишком близко к чашам представали в новом свете. Неужели он хотел, чтобы она поставила их на расстоянии вытянутой руки от уродца? Он должен был знать, что если Маомао принесёт угощения, то стратег обязательно к ним потянется.

Маомао приложила руку ко лбу. Они использовали её по полной программе. Правда, это не причинило ей никакого вреда, но всё равно разозлило.

«Как ему удалось привлечь Лахан на свою сторону?»

За своей приторной внешностью Джинши начинал казаться гнилым до мозга костей. Не говоря уже о том, насколько Лахан был готов продать членов своей семьи.

«Лучше бы мне получить от этого хотя бы одно хорошее лекарство».

Она не могла не задаваться вопросом, почему Джинши так отчаянно стремится к победе. Что заставило его строить такие сложные планы? Хотя, если учесть, что в деле замешан урод-стратег... Ей вдруг пришла в голову очень грустная мысль.

«Нет...»

А если нет, то зачем ему понадобилось втягивать столько людей в свой маленький план?

Маомао всё ещё размышляла, когда услышала щелчок камня стратега по доске. Похоже, игра окончена.

Она пребывала в мрачном настроении, когда кто-то распахнул дверь в театр. В здание вбежал самодовольный мужчина средних лет, увернувшись от охранников, пытавшихся остановить его у входа.

— Доктор Кан! — крикнул он. — Доктор Кан здесь?!

Кричать было неприлично, но за спиной новоприбывшего Маомао увидела два знакомых лица. Вернее, одно лицо, потому что это было одно и то же лицо.

«Я знаю их...»

Это были два из трёх братьев, которым она помогала вести расследование.

Её отец, сидевший на стуле рядом со сценой, встал.

— В чём дело?

Опираясь на трость, он начал пробираться вперёд. Новичкам, видимо, показалось, что он идёт недостаточно быстро, и они протиснулись сквозь толпу, чтобы встретить его в центре. Маомао хотела подойти к нему, но, увидев стоящих рядом солдат, остановилась.

— Это ваша вина! Мой сын... Мой сын!

— Боюсь, я не понимаю, — сказал Луомен. — Что случилось?

Действительно, у мужчины не хватало одного из сыновей. Но что случилось с третьим сыном?

— Вот!

Мужчина положил на стол что-то, завернутое в ткань, а затем раскрыл его, чтобы показать два человеческих пальца.

Толпа закричала. Мужчина тем временем продолжал кричать:

— Я приказываю вам найти моего сына! Если он умрёт, я привлеку вас к ответственности!