Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Братья и сестра Ма

Глава 4: Братья и сестра Ма

Барёу: Сын Гаошуна, старший брат Басена.

В клане Ма было много военных, но таланты Барёу больше тяготели к литературе и бюрократии. Как старший сын, именно он, а не Басен, должен был стать сопровождающим Джинши, но Гаошун слишком хорошо знал своего отпрыска, чтобы так поступать с ним. Вместо того чтобы заставлять его тренироваться в фехтовании, он дал ему книгу. Барёу обладал всеми физическими достоинствами хромого бобового ростка, но к академическим занятиям относился как рыба к воде.

А в прошлом году он сдал экзамен на государственную службу, который проводился лишь раз в четыре года, и сдал его с первой попытки. Даже самый придирчивый взгляд мог заметить, что у Барёу есть все задатки превосходного государственного служащего. Однако он никак не мог устроиться на работу. Почему? Беглый взгляд на его нынешнее положение многое объяснил.

— Впечатляет. Я так и знал, что он будет таким, — сказал Джинши. Бумаги, которые образовывали горы на его столе, уменьшились в высоту настолько, что можно было видеть другую сторону. Он облегченно вздохнул и посмотрел на человека, который молча работал в углу комнаты. Его угол не был виден со стороны входа, и в любом случае он поставил между собой и комнатой перегородку, чтобы посетители не догадались, что там кто-то есть. Честно говоря, он предпочел бы возвести вокруг себя четыре сплошные стены, но Басен отговаривал от этой идеи. И кто же это там, за ширмой, проделывает всю эту работу?

— Мастер Джинши... — сказал мужчина с кучей бумаг. Он был очень стройным, среднего роста, а его кожа была настолько бледной, что граничила с болезненной. Он не выглядел здоровым, но было странно наблюдать, что его лицо, и только лицо, так похоже на Басена, образчик физической формы, стоявшего рядом с ним. Этот человек был ниже Басена на целых три сантиметра, а то, как он сутулился, делало его еще ниже. Если бы у Басена не было такого детского лица, трудно было бы определить, кто из них старший брат, а кто младший.

Но этот сутулый, слабый на вид человек действительно был старшим братом, хотя и всего на год. Второй ребёнок Гаошуна, Барёу.

Клан Ма, как мы уже отмечали, традиционно производил воинов. Телохранители императорской семьи обычно были людьми Ма, так как Гаошун был при императоре, а Басен — при Джинши. По праву, именно Барёу должен был исполнять роль сопровождающего Джинши. Он был вторым ребенком и старшим сыном Гаошуна. Но этот тощий паренёк не был создан для работы охранником. Барёу дали имя "Ба", тот же иероглиф, что и у Ма, отражающий род, но на следующий год родился Басен.

— Быстрая работа. Ты уже закончил? — сказал Джинши.

— Да, господин. С вашей статой работа закончена.

— Боюсь, я не совсем понимаю.

Объяснение Барёу выглядело в лучшем случае эллиптическим, перескакивающим с одного места на другое, и Джинши не понимал, что он имеет в виду. К счастью, в этот момент появился ещё один человек - высокая и красивая женщина с жестким взглядом. На мгновение Джинши даже не понял, откуда она взялась. Было видно, как Барёу поморщился от её вида.

— Барёу говорит следующее, — сказала она. — Поскольку вы прекрасны, как изваяние, мастер Джинши, вряд ли можно считать вас человеком. Поэтому даже я, которой не по себе рядом с людьми, могу думать о вас как о существе, не похожем на человека, и поэтому сосредоточиться на своей работе.

Джинши на мгновение замолчал, не зная, как к этому отнестись. К нему совершенно случайно стали относиться как к нечеловеку. Впрочем, Барёу всегда был такой.

Красавица с жестокими глазами, которая переводила Барёу, была их с Басеном старшей сестрой. Её звали Маамэй, и у неё было двое собственных детей. Басен и Барёу были похожи на своего отца Гаошуна, а Маамэй — на свою мать, которая была кормилицей Джинши. По этой причине Джинши всё ещё считал Маамэй несколько пугающей.

Она была похожа на мать не только внешне, но и унаследовала её сильную волю, и Джинши было понятно, что Маамэй вполне доминирует над своим мужем. До нескольких лет назад она относилась к своему отцу Гаошуну с той любовью, которую испытывает к мохнатой гусенице, хотя утверждала, что в какой-то момент перевела его в разряд "мотыльков".

Однако она была единственным человеком, которого Джинши знал, и который мог управлять трудноуправляемым Барёу. Он мог бы с блеском сдать экзамен на государственную службу, но в итоге уволился из-за плохого здоровья и уникальных идей. А учитывая его минимальную способность завязывать новые отношения, он оказался мишенью для недовольства прежде, чем понял, что произошло. Коллеги и начальство невзлюбили его ещё до того, как получили возможность узнать его поближе. Всё это привело к тому, что у него разболелся желудок.

Талант у Барёу был на высоте, но его характер осложнял жизнь. В этом отношении он чем-то напоминал членов клана Ла, хотя те, как правило, совмещали свои личные причуды с силой духа, от которой у окружающих расстраивались желудки. Этого было достаточно, чтобы заставить человека завидовать их дерзкому подходу к жизни. Если бы только Барёу мог хотя бы наполовину, хотя бы на одну десятую, пренебречь тем, что думают о нём окружающие.

Басен вздохнул и положил законченную работу на стол Джинши. Джинши начал просматривать то, что сделал Барёу, но одна из бумаг заставила его остановиться и нахмуриться. Это был циркуляр, который Джинши сам отправил на утверждение в ряд других отделов. И снова его отклонили как невыполнимый. Сколько раз это уже было?

— Значит, они действительно не хотят этого делать, — сказал он.

— Опять отклонили, господин? — спросил Басен.

— Дело в сроках. Если бы это было в следующем году, они бы одобрили.

— Экзамены на военную службу будут в следующем году, не так ли?

— Да. Кое-кто считает, что нам следует подождать до них.

Что это была за идея Джинши, которую никак не могли одобрить? Она заключалась в расширении армии. Он хотел разместить больше войск на севере, но это предложение было отклонено. Экзамены на военную службу были, по сути, аналогом экзаменов на гражданскую службу. Их посещали не так часто, как экзамены для бюрократов, но все же они, несомненно, привлекали множество сильных молодых людей, из которых получились бы отличные офицеры.

В последние несколько лет численность армии сокращалась по двум причинам. Одной из них было простое отсутствие войн, а другой — кадровый вопрос. В частности, двух людей, стоявших на вершине военной иерархии.

— Великий комендант Кан и Великий маршал Ло, — сказал Басен.

Великий маршал был самым высокопоставленным гражданским чиновником, занимавшимся военными вопросами. Великий комендант, в свою очередь, считался одним из сань-гунов, трех самых важных руководителей страны, и, как и великий маршал, играл военную роль.

— Интересно, как великий комендант Кан добился этого звания, — сказал Басен. Джинши хотел бы знать то же самое, но всё, на что он мог опираться — это тревожные слухи. Одни утверждали, что после того, как Лакан расправился со всеми, кто ему противостоял, не нашлось других высокопоставленных чиновников, которые могли бы занять этот пост. Другие говорили, что ему благоволила мать бывшего императора, императрица-регентша, и что именно она обеспечила его стремительное возвышение в мире. Другие же утверждали, что, взойдя на трон, нынешний император поручил Лакану заботу о родственниках, которые могли бы возомнить себя на высоком посту в стране.

— По правде говоря, я не уверен, — сказал Джинши. Одно он знал или, по крайней мере, мог предположить, почему этот человек стремился к такой великой власти. Однажды Маомао уже говорила об этом, но всё время с открытым отвращением. Она сказала, что есть нечто, чего он не может получить без власти. Лакан был человеком, готовым на всё, чтобы получить желаемое, но желаемого было не так уж много. Он был не из тех, кто позволяет своей жадности разрастаться до бесконечности.

— Военный должен хотеть немного большего, — ворчал Джинши. Того, кто использует любой предлог, чтобы иметь в своем распоряжении больше пешек, легко понять, с ним легко работать. Но если у Лакана были его настольные игры, семья и какое-нибудь сладкое лакомство, то он был доволен. В сущности, он мало чего хотел от жизни, но был неудержим в действиях, и именно это делало его такой занозой в боку окружающих.

— Может быть, вам стоит попробовать поговорить напрямую с великим комендантом Каном... — предположил Басен.

— Думаю, это создаст больше проблем, чем решит, — сказал Джинши. Лакан не очень любил его по очевидным причинам. Иногда он заходил в офис Джинши и тратил время впустую, перекусывая и копаясь в бумагах. В последнее время его редко можно было увидеть в этих краях, и Джинши знал, почему - он был занят в медицинском офисе. Он мог представить, как недовольна Маомао.

— Тогда великий маршал Ло, — сказал Басен. Не всякий мог рассчитывать просто побеседовать с Великим маршалом, но Джинши был младшим братом императора. Басен полагал, что этого будет достаточно, чтобы он вошел в дверь Великого маршала, но всё оказалось не так просто.

— Ты забыл, кому принадлежит верность господина Ло? — сказал Джинши. Великий маршал Ло занимал свой пост по личному назначению правящего императора. Почему же император согласился на это назначение?

— Неужели вы верите, что наша мать... то есть вдовствующая императрица когда-нибудь допустит это?

Император мог быть значительно старше Джинши, но их обоих родила одна и та же мать. Вдовствующая императрица вошла в Задний дворец в качестве служанки, но бывший император решил взять её в свою постель в качестве супруги. В то время многие в Заднем дворце пытались спасти жизнь вдовствующей императрицы. Поскольку все братья и сестры бывшего императора умерли от болезней, все знали, что её сын, тот, кто впоследствии станет старшим братом Джинши и правящим императором, станет наследным принцем.

Ещё больше людей стремились заручиться благосклонностью вдовствующей императрицы в надежде получить власть в свои руки, но Ло, как говорили, был её союзником с тех пор, как она стала дворцовой женщиной. Едва ей исполнилось десять лет, как она стала любимицей императора, и, хотя она была дворцовой женщиной, ей разрешалось иногда выходить за пределы дворца. Разумеется, всегда с телохранителем, которым часто оказывался Ло.

Джинши задавалась вопросом, что Ло должен был думать об этой дворцовой женщине, чьё тело едва ли было достаточно развито, чтобы выносить ребёнка. У неё были и другие охранники, но он был единственным, кому она впоследствии оказывала такое покровительство. Он явно заслужил её доверие. И всё же, должно быть, он тоже испытывал некоторую нерешительность. Он не стал бы нарушать её приказы, но она была слишком доброй женщиной.

Система рабства уже сокращалась, но влияние вдовствующей императрицы сыграло огромную роль в её окончательном упразднении. А в заднем дворце она протягивала руку помощи тем, кто стал любовником бывшего императора и уже не мог покинуть задний дворец. Однако её доброта иногда становилась помехой. Она ненавидела войну. Она редко говорила об этом публично, но обладала значительным влиянием на императора и великого маршала.

Джинши мог поговорить с императором, и он бы его понял. Более того, он уже одобрил идею Джинши. Тем не менее, хотя он и был императором, он был только императором, но не абсолютным правителем. Именно поэтому документ Джинши застрял в неопределенности: если он так и не попал к императору, тот не мог его официально одобрить.

Возможно, они с Ло нашли бы общий язык, если бы Джинши занимал какую-нибудь военную должность, но он провёл годы в качестве "евнуха" в заднем дворце, выполняя лишь ритуальные обязанности младшего брата императора. Из-за этого люди не знали, как вести себя с Джинши. Ему присвоили звание Великого защитника, но обычно это был почётный титул, которым награждали людей, уходящих в отставку.

Учитывая, что Джинши был младшим братом императора, некоторые говорили, что ему следовало бы стать премьер-министром. Однако, помимо его молодости, на эту должность были и другие квалифицированные кандидаты, поэтому разговоры поутихли. Можно было ожидать, что почётный титул принесёт с собой лишь минимум реальной работы. Это было бы неплохо, но вместо этого он обнаружил, что его заваливают бумагами, каждый день торопят с выполнением дел. Казалось, они принимают его за некоего универсала.

— Столько времени тратится на пустые разговоры о мелочах, — вклинилась Маамэй, сменив остывший чай на свежий.

— Сестра, политика зависит от таких деликатных вопросов, — сказал Басен.

— Деликатные? Вряд ли это слово ассоциируется у меня с тобой, — насмешливо произнесла она. Басен скривил губы, но каким бы вспыльчивым он ни был, даже он понимал, что ему не удастся добиться от сестры большего.

— Всё сводится к тому, что ты хочешь заставить их принять твои требования, — сказала Маамэй.

— Если бы всё было так просто, я бы не терял столько сна, — сказал Джинши. Он был не больше Басена рад вмешательству Маамэй. Она была всего лишь помощницей, и в её обязанности не входило разглагольствовать на политические темы.

— Я не говорю, что всё просто. Я просто говорю, что возможности появляются, если не закрывать на них глаза.

Они не знали, что она имела в виду. Она подошла к Барёу и скрылась за его экраном. Послышалась серия восклицаний - "Сестра!". "Эй, ты не можешь просто..." "Аргх!" Похоже, не только Басен была подавлена Маамэй.

Когда она появилась, в руках у неё была пресловутая книга Го. Ей не пришлось красть экземпляр брата - их было предостаточно в ящике стола Джинши.

— Узнаёте это? — сказала она, вытаскивая из книги листок бумаги. На секунду Джинши подумал, что это рекламный буклет книги, который он видел раньше, но потом понял, что это что-то другое.

— Турнир по Го?

— Да, — ответила Маамэй. Бумага с гордостью сообщала об этом.

— Я не видел этого ни в одном из своих экземпляров, — сказал Джинши. Ни в тех, что дала ему Маомао, ни в тех, что купил Сэй.

— Вы сами их купили, мастер Джинши?

— Нет, я послал кого-то, чтобы он сделал это для меня.

— А. Возможно, они думали, что вы будете возражать.

Маамэй указала на подробности турнира, изложенные на бумаге. Он состоится в конце года. За участие в нем нужно будет заплатить десять медных монет. И...

Джинши вытаращился. Местом проведения турнира должен был стать лекционный зал на территории дворца.

Его челюсть отвисла, и он никак не мог её закрыть.

— Это злоупотребление властью, насколько я знаю, — поразился Басэн.

Маамэй сказала:

— Предполагается, что знатоки го составляют один процент населения. Если в столице 800 000 человек, то это 8 000 игроков. Как вы думаете, сколько из них примут участие в этом турнире?

Она сказала это как загадку.

Людям не нужно было покупать книгу, чтобы узнать о турнире — молва распространилась бы среди друзей. И любой мог заплатить десять медных монет; даже ребёнок мог себе это позволить, если экономил на карманных расходах. Невозможно было сказать, насколько широко читается книга, и сколько именно людей могут заинтересоваться Го. Мысль о том, сколько людей может прийти на турнир, пугала.

— Если бы они попытались провести турнир на рынке, то места, которые могли бы их принять, были бы ограничены. Большинство открытых пространств отдано под рынки, так что получить разрешение на использование одного из них будет непросто. Ассоциация торговцев в таких вопросах придерживается собственного мнения. Даже бюрократам трудно с ними тягаться.

— Это не значит, что он должен проводить его во дворце! Этого нельзя делать!

Маамэй указала пальцем на Джинши, как бы говоря, что именно это она и имела в виду.

— Согласна, и я уверена, что он не в восторге от того, что придется проводить его таким образом. В конце концов, сколько потенциальных участников могут попасть на территорию дворца? Очень немногие. Несомненно, он был бы счастлив, если бы турнир проводился на публике.

— Понятно, — медленно произнёс Джинши, глядя на кипу бумаг.

— Действительно. Все могут пытаться навязать вам всё, но вы можете обнаружить, что время от времени вам хочется дать отпор, используя права своей должности.

Маамэй бросила на него многозначительный взгляд.

— Похоже, меня действительно окружают сильные и умные женщины, — сказал он.

— Ничего подобного, — ответила Маамей. — Просто они единственные, кто может приблизиться к вам.

Замечание не было самоуничижительным. Джинши и Басен обменялись взглядами, оба явно чувствовали себя не в своей тарелке. Джинши пришлось взять назад свои слова, высказанные несколько минут назад: Маамэй прекрасно разбиралась в политике.

[П.п: 馬良(яп. Барёу, кит. Ма Лян) — означает "Хорошая(良) лошадь(馬)" . 馬 — Это клановый иероглиф.麻美(Маамэй) —  означает "Красивый(美) лён(麻)".  На сегодня всё.]